Ложный гон - [30]

Нехан вспомнил последний разговор с женой.

— Ты все-таки уходишь? — Она стояла у занавешенного окна в ночной сорочке. Длинные густые пряди падали на плечи. Скупой свет предосеннего утра слабо проникал в комнату, и все казалось серым. Жена стояла к нему спиной, слегка запрокинув голову. Нет, она не плакала. И в голосе — суровая сдержанность. И она говорила, будто не спрашивала, а сообщала о свершившемся.

— Я не знаю, что меня ждет. — Нехан повернулся в постели. Жена молчала.

— Я не знаю...

— Не надо, — прервала жена.

— Я буду помогать.

— Не надо, — сказала она.

— Я помогу воспитать дочь.

— Не надо.

На рассвете, когда проснулось маленькое село в долине Мымги, Нехана в нем уже не было...

***

Пларгун, натянув шкурки на распялки, соскребал остатки жира и разговаривал с собакой:

— Что ты облизываешься? Голоден? Думаешь, я не хочу есть? Я тоже хочу. Только у тебя есть что есть, а у меня все на исходе. Муки осталось на неделю, мясо кончилось, консервы тоже на исходе. Скоро кончится соль. И сахару-то осталось на неделю-две. Что я буду делать? Тебе-то что, ты будешь есть соболей... Тьфу, тьфу, тьфу, не сглазить бы. Вот закончу со шкурками и сварю тебе двойной суп из соболя и выдры. Какая собака пробовала подобное блюдо? Ну, скажи! А выдра, видишь, какая жирная. Отменный будет суп.

Кенграй стоял рядом, внимательно следил за движениями хозяина.

— Можно подумать, что ты проходишь курсы по первичной обработке шкур. Смотри, смотри. Хорошо бы, если б у нас с тобой было разделение труда: я бы ловил соболей, а ты — снимал с них шкурки. В этом деле главное — не скатать шерсть, не сбить ости, — поучал Пларгун, вспоминая наставления старого Лучки.

— Ну что, идет?

Но собака не сказала ни нет, ни да. Она выжидающе уставилась на дверь.

— Что это?

Пларгун приоткрыл дверь. Донесся морозный скрип снега, потом появился человек в ватной телогрейке и оленьей шапке. Человек легко скользнул по охотничьей лыжне.

Это был Нехан.

Почему он шел по путику, а не напрямик вдоль реки?

Нехан, разгоряченный дорогой, подкатил к избушке и, встретив недоуменный взгляд хозяина, сказал, будто оправдываясь:

— Я ходил по своему кругу и, чтобы не делать большого обхода, прошел твоим. У меня к тебе дело...

Выждав минуту, добавил:

— Хорошие места у тебя, богатые зверем. Ну, как дела?

А сам глянул на Кенграя, который выскочил было навстречу, но вдруг остановился, повернулся и отошел в сторону.

Нехан втиснулся в дверь, сел на листвяжный чурбак. Глянул на распяленные шкурки и поднялся, пощупал мех.

— Охо! Вот это добыча! Соболь и выдра в один день! Здорово! Здорово!

В голосе Нехана звучала фальшь, восхищение какое-то не настоящее. А может быть, просто показалось? Ведь Пларгун мало знает этого человека.

Пока варили чай, шел разговор.

— Значит, тайга не очень скупа? — переспросил Нехан.

— Как сказать, щедра ли она ко мне. Наверное, я сам такой неловкий на удачу — всего два соболя и одна выдра.

— Что ты говоришь? — удивился Нехан.

— Я пропустил малоснежье.

— Как так?

— Кенграй... Он долго болел после вашего удара.

— А-а-а-а... Черт возьми. Они, гады, сожрали все масло. Оставили нас ни с чем. Я, может быть, малость погорячился тогда. На моем месте всякий поступил бы так. Нельзя же допускать, чтобы из-за собак мы все подохли с голоду.

Лицо не лицо, а тугой мешок с кровью, надвинулось, нависло над юношей. Маленькие, запрятанные под толстыми веками глаза так и сверлили Пларгуна.

— Ты упустил не только первоснежье. Ты упустил все. Охоты больше не будет! Настали большие снега. Теперь и собака не поможет. Соболь сыт и не пойдет на приманку. Ты все потерял. Плана тебе никогда не взять! Тем более съестных припасов ни у кого не осталось. Я-то еще как-нибудь продержусь на мясе. А ты? Ты и десяти дней не протянешь. Я рос в другое время, когда нивхи ели мясо и рыбу. А ты рос на русской пище — на хлебе и овощах. Ты отвык от пищи предков. Ты не протянешь и десяти дней!

Нехан говорил жарким полушепотом, будто вводил юношу в самое сокровенное.

— И мяса-то у тебя нет. Олени ушли в малоснежные сопки. А глухари еще не спустились с хребтов. Как ты будешь жить? Как?

Юноша угрюмо молчал. Его самого преследовал этот вопрос.

— Вот что! — Нехан наседал на юношу, как медведь на растерявшегося оленя. — Тебе надо подумать о своем положении. И серьезно подумать, что тебе делать!..

— Карр! — скрипуче вмешалась в разговор ворона.

Затем донесся радостный лай Кенграя. Через секунду зарычали собаки.

— Это старик с Мирлом, — сказал Нехан, обрывая тяжелый разговор. — Я забыл тебе сказать, что завтра идем будить медведя. Я уже давно заприметил берлогу. Но выжидал, чтобы хозяин облежался, крепко заснул...

***

Собаки шли сзади по умятой лыжне.

Нехан вел прямо, будто через реку, лес и сопки видел цель. Пробивали лыжню споро, по очереди. В полдень охотники подошли к подножию отвесной сопки.

Собак взяли на сворки. Нехан дал последние указания. Договорились, что медведя тревожат с двух сторон Лучка и Пларгун. Нехан станет напротив лаза и, как только появится медвежья голова, будет стрелять.

— А теперь — осторожно и тихо, — сказал Нехан и вышел вперед. Пларгун и Лучка пошли следом, придерживая псов.