Ложная память - [14]

Отложив свою книжку, Сьюзен помотала головой.

— Нет, я позвоню доктору Ариману и сообщу ему, что сильно заболела. У меня начинается простуда, а может быть, грипп.

— Не похоже, чтобы у тебя был заложен нос.

Сьюзен скорчила рожу.

— Это, скорее всего, желудочный грипп.

— Где твой термометр? Давай измерим тебе температуру.

— О, Марти, ты только посмотри на меня. Я похожа на черта. Лицо опухло, волосы торчат, как солома. Я не могу выйти на улицу в таком виде.

— Не прикидывайся, Суз. Ты выглядишь ничуть не хуже, чем обычно.

— Я в полном беспорядке.

— Джулия Робертс, Сандра Баллок, Камерон Диас — все они с радостью согласились бы, чтобы им отрубили головы, лишь бы выглядеть так же хорошо, как и ты, даже если ты устанешь, как собака, или же тебя вырвет — а с тобой в этом отношении все в порядке.

— Я наркоманка.

— Ну да, конечно, ты женщина с хоботом. Мы наденем тебе на голову мешок и будем прогонять с дороги маленьких детей.

Если бы красота обладала массой и энергией, то квартира Сьюзен вполне могла бы разлететься на части. Миниатюрная зеленоглазая пепельная блондинка с изящными и четкими, как у классической скульптуры, чертами лица, с кожей, столь же безупречной, как у персика с дерева из Райского сада. Когда она проходила по улицам, все мужчины оборачивались, пренебрегая опасностью свернуть себе шеи.

— На мне лопается эта юбка. Я ужасно растолстела.

— Ты просто натуральный воздушный шар, — язвительно подхватила Марти. — Аэростат. Не женщина, а дирижабль.

Хотя полудобровольное заключение, которому подвергала себя Сьюзен, не оставляло ей возможности ни для каких физических упражнений, кроме уборки и длительных занятий на тренажере в спальне, она оставалась все такой же стройной.

— Я потолстела больше чем на фунт, — настаивала Сьюзен.

— Боже мой, тебе необходима срочная операция по удалению жира! — воскликнула Марти, вскакивая с дивана. — Я возьму твой плащ. Мы позвоним из автомобиля пластическому хирургу и скажем ему, чтобы он захватил с собой самый большой из своих насосов и откачал из тебя все твое сало.

В коротком коридоре, который вел в спальню, находился платяной шкаф, закрытый парой сдвижных зеркальных дверей. Подойдя к ним, Марти почувствовала напряжение и приостановилась, обеспокоенная, не одолеет ли ее вновь тот же самый необъяснимый страх, который она уже испытывала сегодня.

Ей нужно было сохранять контроль над собой. Сьюзен нуждалась в ней. Если она вновь впадет в лунатизм, то ее волнение усилит тревоги Сьюзен, а потом их с подругой страхи, взаимодействуя, могут начать подхлестывать друг друга.

Когда она подошла к зеркалу выше человеческого роста, в нем не оказалось ничего, что могло бы заставить ее сердце тревожно забиться. Она заставила себя улыбнуться, но улыбка получилась деланой. Потом она встретилась глазами со своим отражением и сразу же отвела взгляд в сторону и отодвинула высокую дверь.

Снимая плащ с вешалки, Марти впервые подумала, что ее недавние странные приступы страха могли быть следствием постоянного и длительного общения со Сьюзен в течение прошлого года. Нет ничего невозможного в том, чтобы перенять немного беспричинного беспокойства, когда ты постоянно общаешься с женщиной, страдающей от настоящей психической фобии.

От стыда лицо Марти покрылось легким румянцем. Даже простая мысль о такой возможности казалась жестоким суеверием и была совершенно несправедливой по отношению к бедной Сьюзен. Психические страхи не бывают заразными.

Отвернувшись от дверцы шкафа, а затем повернувшись обратно, чтобы закрыть ее, Марти подумала о том, какой физиологический термин можно было бы использовать для того, чтобы обозначить боязнь собственной тени. Боязнь открытого пространства, одолевавшая Сьюзен, называлась агорафобией. Но тень?… Зеркало?…

Марти уже вышла из коридора в гостиную и лишь тогда осознала, что закрыла дверцу шкафа, стоя к ней спиной, чтобы избежать необходимости снова взглянуть в зеркало. Пораженная тем, что ее поступками управляла такая неосознанная неприязнь к этому предмету, она даже мельком подумала о том, чтобы вернуться к шкафу и взглянуть в зеркало.

Сьюзен, сидя в кресле, смотрела на нее.

Зеркало могло и подождать.

Распахнув перед собой плащ, как это делают швейцары, когда подают одежду, Марти подошла к подруге.

— Вставай, одевайся, и двинемся.

Сьюзен с несчастным видом вцепилась в подлокотники кресла. Ей было чрезвычайно трудно расстаться со своим святилищем.

— Не могу.

— Вспомни, что если ты не отменяешь сеанс за сорок восемь часов, то должна его оплачивать.

— Я могу себе это позволить.

— Нет, не можешь. У тебя нет никаких доходов.

Единственным психическим заболеванием, которое могло бы погубить карьеру Сьюзен как агента по продаже недвижимости еще вернее, чем агорафобия, была бы, пожалуй, лишь неконтролируемая пиромания. Она с полным основанием чувствовала себя в безопасности, показывая клиентам любое строение изнутри, но, когда требовалось выйти наружу, чтобы перейти из одного здания в другое, ее охватывал такой парализующий ужас, что она была просто не в состоянии двигаться.

— Я получаю арендную плату, — возразила Сьюзен, имея в виду тот ежемесячный чек, который ей вручали обитавшие внизу пенсионеры, любители попугаев.