Ложись - [122]

Ненадолго забирался в землянку. Там горел светильник, сделанный из чернильницы, наполненной газолином. Светильник сильно чадил. Аугусто брался за книгу. Солдаты спали, тесно прижавшись друг к другу. Кто-то храпел, кто-то скрипел зубами или бормотал во сне. Вещевые сумки, винтовки, ремни висели на колышках, вбитых в земляные стены. Тени от них непрерывно качались.

Какое-то время Аугусто читал. Потом вновь обходил посты. Иногда небо затягивало облаками. Тогда приходилось идти осторожно, чтобы не свалиться в окопы. Звенели цикады, квакали лягушки в канаве. Порывистый ветерок шевелил кроны олив. Аугусто останавливался, прислушивался. Потом подходил к проволочному заграждению и внимательно вглядывался в темноту.

— Ничего подозрительного? — спрашивал он часового.

— Все в порядке.

Так проходил день за днем.

Глава тридцать четвертая

По затишье длилось недолго. Утомительно однообразно тянутся часы в окопах. Для людей, замурованных в землянках и глубоких щелях траншей, видящих перед собой только узкую полоску глинистой земли и погребенных в ночной мгле, время идет невероятно медленно. Гусману казалось, что он на передовой уже целую вечность, а между тем с тех пор, как он сюда вернулся, прошло немногим более двух недель. На фронте как будто царила прежняя тишина. Капралы с неудовольствием встретили приказ не заходить в землянки во время дежурства. Они должны были непрерывно обходить посты и следить за тем, чтобы никто из часовых не заснул. То и дело наведывались сержанты и дежурные офицеры. Разговаривали с капралами, подолгу стояли у проволочных заграждений, внимательно прислушиваясь и вглядываясь в темноту.

Ту ночь Аугусто провел плохо. Ожидалась вражеская атака, и он знал, что она неминуема. После ужина сменились посты. Солдаты менялись каждые два часа, капралы — каждые четыре, Аугусто дежурил последним. Было около двенадцати, а он еще не ложился. Мучила духота. Казалось, будто стены землянки изрыгают удушливый жар. Остальные спокойно спали. Просыпались, только когда приходила смена. Разговаривали, смеялись. Выкуривали по сигарете. И снова засыпали. В полночь Аугусто попытался читать, но не мог сосредоточиться. Его вдруг охватила какая-то тревога. Почему-то беспокойно забилось сердце, В час погасили керосиновую лампу. Аугусто лег на пол. Долго ворочался о боку на бок, прежде чем уснуть.

В три утра его разбудили. Он сразу вскочил, во рту был неприятный привкус, немного подташнивало. Вышел из землянки.

— Что нового? — спросил Аугусто капрала.

— Да ничего. Только офицеры и сержанты житья не дают.

В половине четвертого сменились караулы. Пришел сержант. Немного поговорили.

— Как по-вашему, будут нас атаковать?

— Не сегодня-завтра. Уж больно долго длится это затишье. Так продолжаться не может. И чего ждут эти канальи?! — рассвирепел вдруг сержант. — Проиграли войну. Могли бы сразу сдаться и оставить нас в покое.

— Долго они не протянут. Но будет очень обидно, если тебя прихлопнут в последнюю минуту.

Сержант все говорил и говорил. Аугусто наскучило его слушать, и он вздохнул с облегчением, когда тот ушел.

В половине пятого Аугусто услышал крик часового! «Стой! Кто идет?» Обеспокоенный, он подошел к солдату и присел на корточки в стрелковой ячейке.

— Что случилось?

— Мне показалось, что кто-то идет.

Молча вглядывались в темноту. Ущербная луна почти не светила.

— Ничего не вижу.

— Наверно, померещилось.

— Какой-нибудь куст принял за человека. Хочешь закурить?

Скрутили сигарету, курили, прикрывая огонек шапкой.

— Как только они покажутся, бросай гранату — и назад, понятно?

— Ara!

В пять снова пришел сержант. Опять говорил о войне, о своей невесте, домашних делах. Все зевали.

В половине шестого Аугусто сменил караулы. Светало. Подул свежий ветерок. На востоке загорелся первый солнечный луч и постепенно залил светом весь горизонт. Звезды и тени мгновенно исчезли, точно на них набросили мешок. Ветер шевелил ветви деревьев и кустов. И они стряхивали с себя сумрак, словно черную пыль.

Раздался взрыв. Аугусто бросился к окопу, но никто из часовых не шелохнулся, не покинул своего поста. Послышалось еще десять или двенадцать взрывов. Один из часовых поднялся.

— Видишь что-нибудь?

— Нет.

Из землянок вышли сержант и лейтенант.

— Что случилось?

— Не знаю. Стреляют справа от нас, — сказал Аугусто.

С отчетливым свистом пронеслось несколько пуль. Выглянуло солнце. На равнине, зацепившись за кусты, лежал редеющий туман. Взрывы смолкли, но усилилась ружейная стрельба.

— Прикажите часовым отходить, — распорядился офицер.

— Эй, вы! Пошли! — позвал Аугусто и спрыгнул в траншею.

Часовые бежали пригнувшись. Аугусто наблюдал за ними через смотровую щель, оставленную между мешками с землей.

Когда солдаты вернулись, Аугусто распределил посты на день и отправился спать.

Но не успел он снять ремень, как со страшным воем пролетел снаряд. За ним, по небу, расцвеченному утренней зарей, понеслись другие. Свист перешел в неистовый грохот, от взрывов задрожала земля.

В землянке все проснулись и, возбужденно переговариваясь, торопливо надевали снаряжение. Аугусто схватил винтовку и выскочил наружу. За ним кинулись остальные.