Ложь - [4]

Кража

Братишка мой вернулся из той же больницы через несколько дней, но долго еще молчаливым был, почти не разговаривал. Мама его валерианой поила и к какому-то частному доктору водила. Тот был гомеопатом и по совместительству психотерапевтом, хотя в те годы такие специалисты вообще не водились у нас, насколько я помню. А этот доктор знал какие-то особые методики, как людей из стрессов выводить. Он беседовал с Вадиком по просьбе мамы, которую знал много лет.

Отец злился, обзывал врача за глаза шаманом, а может, просто ревновал маму к приятелю ее юности, но все-таки терпел: все понимали, как опасны такие потрясения для психики ребенка. Скоро Вадик стал поправляться, и уже примерно через месяц он вернулся в школу.

Жизнь в поселке шла своим чередом. История с ногой стала забываться…

Но тут случилось нечто невероятное! И прямо у меня дома…

Я сидел на балконе, пытаясь сосредоточиться на очередной главе из учебника физики, и злился на устройство мира, в котором молодость и любовь приходились как раз на тот период, когда более всего необходимо учиться и работать, вместо того, чтобы отдаться чувствам. А отдых и благодать разрешены тогда, когда уже нет сил для наслаждений.

Вадик стоял рядом и переживал внутреннюю трагедию: его одноклассник тащил портфель девочки, в которую мой братишка влюбился. Признаться, я недооценил масштаб его страданий. Он все про подвиг стал какой-то говорить. Нужно нечто необыкновенное совершить, и тогда девочка поймет, что он — герой. Ну, и она его, героя, непременно полюбит, разумеется. Я брата выслушал и понял, что романтику из его башки мне вытеснить не по силам. И, промучившись пару часов понапрасну за книгами, я лег спать, а рано утром, в субботу, уехал в соседний поселок к приятелю на все выходные. Все случилось без меня, так что узнал я все подробности уже после возвращения.

Как раз в тот субботний день братишка мой остался в гордом одиночестве дома. Мама подрабатывала — кружок шитья вела, а папа был в командировке. Вообще-то они Вадика одного старались не оставлять, но иногда приходилось.

В субботу днем отец вернулся, а дома — сынишка младший, и больше — никого. Ну, обнялись они, новостями обменялись, и побежал Вадик во двор к мальчишкам. А папа остался один со своими мыслями, планами, и впечатлениями о командировке.

Отец наш, Павел Степанович Круглов, высокую должность занимал. Он, между прочим, был заместителем директора местной мебельной фабрики. И, разумеется, членом партии, причем не рядовым, а парторгом всего коллектива.

Ну, умылся он с дороги, поел и решил отдохнуть в своем кабинете, подождать, пока жена с работы придет. Зашел отец в кабинет, потянулся за сигареткой, и вдруг взгляд его на книжную полку упал. Что-то привлекло его внимание… Обычный порядок, в котором стояли книги, был нарушен. Отец подошел поближе и схватился за голову: книжная полка, на которой долгие годы стояло полное собрание сочинений Ленина, была неумело заставлена самыми разными книгами с соседних полок. Отец не поверил своим глазам!

Неделю назад он своими глазами видел его! Не Ленина, конечно, а его наследие — полное собрание сочинений. И вдруг… Папа как раз собирался на следующий день порыться в книгах великого вождя перед заседанием парткома коллектива, что было намечено провести уже на днях. Цитатки кой-какие оттуда позаимствовать. Он привык обращаться к наследию классиков марксизма-ленинизма перед разными заседаниями. Выписывал мысли великих по актуальным сегодня темам в блокнот и в нужный момент так эффектно и непринужденно цитировал вождей почти по памяти, что все вокруг замирали то ли от восторга, то ли от ужаса. Ну, иногда отец все-таки подглядывал в свои записи. Но это не портило общего впечатления.

Никто, разумеется, публично спорить с логикой вождей не решался до сир пор, несмотря ни на что. Поэтому, если какой-то острый конфликт назревал на работе или на партийном собрании, отец тут же находил в блокноте нужную закладку и… цитировал. Он в такие моменты чувствовал себя, наверное, ну… заслуженным артистом страны, как минимум. Глаза его сверкали, руки двигались в нужном направлении, в соответствии со смыслом цитаты. Ну, а после аргумента такой силы, как: «Эти слова принадлежат вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину», — у его оппонентов контраргументы, разумеется, заканчивались.

И вдруг книги Ленина исчезли! А без них, как без рук. Можно, конечно, пойти в библиотеку. Но это уже совсем не то. И проблема — даже не в комфорте домашнего чтения, а в воровстве. И не просто в воровстве, а воровстве идеологическом!

Семья наша жила в хорошей трехкомнатной квартире, жила не бедно, но и не слишком богато. Если грабить кого-то, то для этого в поселке были куда более привлекательные личности из сферы торговли. Да, вроде, и не пропало ничего у нас дома, кроме книг. Даже серебряный портсигар, как лежал на письменном столе, так и остался там лежать. Никто не тронул.

Сплетен отец не хотел. Потому не стал ничего с соседями обсуждать, а задумал сам принять решение. Ходил он кругами по комнате своей, курил много, нервничал, как потом нам рассказывал, и не выдержал — решил все-таки жену оторвать от работы. Позвонил и попросил позвать супругу к телефону по срочному делу.