Ложь и любовь - [17]

– Если вам понадобится человек, который утешил бы вас… – Кинки наклонился вперед и взял обе руки Мэг в свои, – просто позвоните старине Кинки. – Намек был совершенно ясен.

Мэг освободила руки.

– Примите мои соболезнования по случаю кончины друга. Должно быть, вы очень скорбите.

– Кинки покачал головой. – Я всегда говорил, что лучше жить на всю катушку и умереть молодым.

Мэг нахмурилась.

Тинси всплеснула руками.

– Кинки, прошу тебя, сядь на место и веди себя прилично. – Затем с таким видом, словно произнесение этих слов потребовало от нее непосильного напряжения, добавила: – Мне необходимо выпить.

Она отошла к бару, оборудованному в дальней части комнаты, и стала готовить себе бурбон с водой.

Паркер покачал головой.

Теперь Мэг стояла одна в центре восточного ковра. Тетя Матильда призвала свою дочь, Амелию Энн, к себе, Кинки присоединился к Тинси возле бара. Изольда, шестнадцатилетняя дочка Амелии Энн, даже не потрудилась подняться с кресла, где сидела, поджав под себя ноги и уткнувшись носом в книгу, ее уши были закрыты наушниками плейера.

Мэг повернулась вполоборота и быстро взглянула на Паркера. В короткое мгновение он успел разглядеть на ее лице признаки уязвимости, которой она до сих пор не проявляла. В эту минуту Мэг меньше всего походила на Даниила в пещере льва. Паркер почувствовал, что его сердце снова смягчается по отношению к Мэг. Может, она все-таки вышла за Жюля по любви, пусть поспешно, но из чистых побуждений?

«Но в таком случае где слезы? – спросил себя Паркер. – Почему в отеле, когда я сообщил ей новость, она не плакала?» Да, Мэг была потрясена, но Паркер готов был поспорить на месячное жалованье, что в тот момент она думала о собственном благополучии.

Мэг сделала шаг в сторону Паркера. Но, вероятно, его мысли как-то отразились на лице, потому что она остановилась и посмотрела на него вопросительно. Паркер, всегда гордившийся своей способностью сохранять непроницаемое выражение лица игрока, в покер, принужденно улыбнулся и решил подыграть ей. Он оттолкнулся от стены и зашагал к Мэг. Однако вместо облегчения Паркер увидел на лице Мэг признаки волнения. «Тем лучше, пусть немного потрепыхается», – подумал он.

Едва Паркер подошел к Мэг, как в гостиной прогремел голос доктора Прежана:

– А, вот вы где!

Все головы повернулись к двери. В дверном проеме стоял, потирая руки, доктор Прежан, один из наименее симпатичных Паркеру людей. Он надул толстые губы, накладка из искусственных волос слегка съехала с макушки набок, козлиная бородка торчала почти горизонтально вперед, на выпученных глазах поблескивали круглые очки без оправы. Из кармана пальто выглядывала трубка, из чего Паркер заключил, что доктор выходил покурить.

– Тинси, непослушная вы пациентка, почему бы вам не посидеть спокойно? – сказал Прежан, входя в гостиную.

Поскольку Тинси не сдвинулась со своего места возле бара, доктор сначала оказался возле Мэг и Паркера, только что подошедшего к ней.

Доктор помедлил, покачался на пятках, и Мэг отметила, что ступни у него слишком маленькие для его роста. Мало того, что этот человек превратил жизнь Паркера в кошмар, пытаясь лечить его от болезни, которой – Паркер знал это точно – у него отродясь не бывало. Паркер вообще на дух не переносил таких претенциозных субъектов, как доктор Прежан. Этот человек прицепился к Тинси много лет назад и почти не принимал никаких других пациентов, кроме знакомых Тинси.

Доктор Прежан протянул вперед руки и взял руку Мэг своими толстыми лапищами.

– Должно быть, вы вдова Жюля. – Он поцокал языком, что особенно подействовало на нервы и без того уже раздраженному Паркеру.

– Мне больше нравится думать о себе как о молодой жене, – возразила Мэг.

Паркер вскинул брови. Дело принимает интересный оборот. Очевидно, роковая соблазнительница из Лас-Вегаса очень быстро учится, и ей тоже нет дела до доброго доктора.

– О, конечно. – Доктор похлопал ее по руке. – Какая тяжелая потеря! Жюль был так молод, в самом расцвете лет. Его отняла у нас трагедия, которая надолго останется в анналах истории этого города, изобилующей страшными преступлениями.

Мэг вытянула свою руку из лап доктора.

– А я думала, что он погиб, пытаясь добыть кокаин.

Все разговоры в комнате разом стихли. Никто не издал ни звука, но все взоры как по команде обратились к Мэг.

Паркеру стоило большого труда сдержать улыбку. Никто, ни один человек в этой комнате не согласился бы публично признать, что Жюль сам навлек на себя неприятности, закончившиеся его смертью. Все остальные лишь приглушенными голосами выражали сочувствие Тинси и другим членам семьи и предпочитали отделываться банальностями, общими словами. Чужак, который вдруг заявил, что король голый, и не попытался прикрыть сей факт подобающей словесной шелухой, поверг всех их в шок.

Разумеется, его родственничкам палец в рот не клади, они могли бы проглотить Мэг на завтрак, но Паркер понял, что Мэг принесла с собой в дом нечто освежающее. Если бы кто-то когда-то на протяжении жизни Жюля решился поговорить с ним напрямик, может, он не лежал бы сейчас в морге с пулей из полицейского пистолета в груди.