Ловушка для Сверхновой - [30]

Всё обошлось, когорта его многочисленных адвокатов не вчинила мне огромный иск. Полиция не арестовала меня. Но это событие навсегда отвратило меня от Николаса, как от личности. Мог он заплатить за моё лечение? Я помахала головой, нет. Не думаю.

Так кто же всё-таки? А может быть? Меня сразу бросило в жар, даже вспотели руки. Я вышла из беседки в волнении, прошлась по дорожке. Дошла до круглого бассейна, где медленно плавали большие серебристые рыбы. Всплывали на поверхность, лениво открывая огромные рты, хватали мошек и вновь уходили в глубину.

Я гнала воспоминания прочь, но они вновь набрасывались на меня, сжимали в кольце, душили. Закрыв глаза, я вернулась на пару лет назад, когда Осетров послал меня сделать репортаж с авиашоу. Он знал, что мой предок был лётчиком, командиром эскадрильи, награждённым пурпурным крестом. И в нашей семье это был культ, который я тоже безоговорочно приняла.

Я и сама хотела пойти на это шоу, там должны были выступать «Красные соколы»

— известная на всей планете авиагруппа. Они показывали нечто невероятное, чего не делал раньше никто. Рисовали на небе такие поражающие воображение картины, что я даже забыла, зачем пришла сюда. А потом в высоком чистом небе, залитым ослепительным жарким солнцем, остался один самолёт. Его потрясающий танец стоит у меня перед глазами. Я немного разбиралась в этом и понимала, как сложно, вернее просто невозможно сделать то, что делал он. Разрезая лазурь неба своим длинным носом-антенной, истребитель вдруг перевернулся и начал падать. «Плоский штопор» — из него почти невозможно выйти. Замерло сердце, толпа зрителей засуетилась. Раздались крики, и я осталась стоять одна, всё разбежались.

Но буквально у самой земли, самолёт легко и уверенно вышел в пике, плавно перешёл в горизонталь и вновь по дуге начал взбираться вверх, ушёл в мёртвую петлю. А когда он проделал это несколько раз, я поняла, что пилот вовсе не терял контроль над машиной. Он делал это сознательно. Был уверен, что сделать сможет.

И когда самолёт сел, восхищенная толпа ринулась посмотреть на храбреца, но охрана оттеснила всех. Пропустили только меня. Я подошла на подкашивающихся ногах. Пилот вылез из кабины, легко спрыгнув с высоты двухэтажного дома. И я увидела его. И пропала. Не скажу, что он был безумно красив, как голографические актёры. Их идеально прорисованные компьютерами лица и фигуры вызывали прилив тошноты. Нет, он выглядел обычно, ну да, высок, широк в плечах. Рыжие немного вьющиеся короткие волосы, большой нос с горбинкой. Но от этого мужчины исходила такая невероятная сила, харизма. За его спиной хотелось спрятаться от всех бед и неприятностей.

Я плохо помню, что спрашивала у него, сердце колотилось, заглушало все мысли. А он широко улыбался и лишь как-то застенчиво проводил пятерней по мокрым волосам. Хрипловатый баритон, от которого холодело в горле, а грудь распирало от тёплой нежности. Он смешно картавил, не выговаривал правильно несколько звуков, это выглядело так беззащитно, по-детски. И краснел, как мальчишка, когда я задавала слишком откровенные вопросы.

— Госпожа Райкова, к вам посетитель, — профессионально вежливый голос медсестры оторвал меня от воспоминаний.

Я вздрогнула, представив, что нежданный, но такой желанный гость — Олег. Полковник Олег Громов. Но тут заметила у входа в парк сутулую фигуру, седые волосы развевались по ветру. Артур Никитин. Подошёл, притянул к своим губам мою руку, и в повлажневших глазах появилась такая пронзительная нежность, обожание, смущение, что я поняла: Никитин был моим благодетелем.

— Как вы себя чувствуете, Эва? Мне неловко, что вы так пострадали из-за меня, — он бормотал, отводя глаза, а губы дрожали.

— Уже почти всё в хорошо, — улыбнулась я.

Впрочем, это не так плохо. Артур Никитин — друг Олега Громова. И теперь у меня есть реальная возможность встречаться с полковником.

И почему, чёрт возьми, я ему не нужна?

Глава 7. Печальная весть

Эва Райкова

— Что бы вы хотели послушать, Эва?

Никитин притворялся, что рассматривает интерфейс выбора музыки, на самом деле, он бросал на меня быстрые взгляды, но тут же смущённо отводил глаза. Эта милая игра забавляла меня. Я могла бы сама выбрать мелодии, но хотелось, чтобы он продемонстрировал свой вкус.

В столовой клиники оказалось ничем не хуже, чем в ресторане средней руки. Аппетит у меня не проснулся, но отпускать Артура не хотелось, и я попросила его остаться позавтракать со мной. Разумеется, он с охотой согласился и теперь вёл себя, как галантный кавалер. Что выглядело немного комично. И я предпочла, чтобы мы просто пошли в кафе, посидели там в тишине, в приятной атмосфере, создаваемой музыкой и мягким ароматом кофе. Но я не могла покинуть клинику.

Впрочем, здесь было очень даже неплохо. Интерьер в золотисто-коричневых неброских тонах — стены, плиточный пол. Небольшое, уютное помещение. Тюлевые занавески с мягкими ламбрекенами цвета фуксии спасали от назойливости солнца. Прямоугольные столики, покрытые накрахмаленными скатертями в коричнево-бежевую клетку. Стулья с гнутыми ножками и округлыми спинками. Мягкий золотистый свет создавал почти интимную атмосферу. Народу было немного. И мы нашли местечко вдали от всех.