Ловушка для простака - [2]

Маховик судебного разбирательства тронулся. Арнольд Оскар, старательно сохраняя нейтральный тон, начал перечислять факты. Кроме того, он описал моральный облик Сенталло. Присяжные слушали с величайшим вниманием.

– Людовик Сенталло, вы родились восемнадцатого июня тысяча девятьсот двадцать седьмого года в Цюрихе. Рано оставшись сиротой, вы воспитывались у бабушки с материнской стороны, фрау Леони Роос, прислуживавшей в богатых семьях своего квартала Швамендинген. Очень скоро выяснилось, что вы, как говорится, «трудный ребенок», неблагодарный и агрессивный. Так, в августе тысяча девятьсот сорокового года, когда детей вашего квартала отправили на каникулы в Аппенцель, в Браолизау…

Сенталло уже не слушал судью. Закрыв глаза, он снова, как девятнадцать лет назад, слышал злобный смех Ады и видел залитое кровью лицо Тео, распростертого у его ног, рядом с камнем, который разбил ему голову. Все это случилось из-за Ады, их темноволосой ровесницы. И Людовик, и Тео хотели быть верными рыцарями девочки, а ей доставляло садистское удовольствие натравливать мальчишек друг на друга. Людовик еще не знал своей силы, унаследованной, несомненно, от деда, известного борца, который не раз обеспечивал кантону победу на соревнованиях. И, увидев, что Тео целует Аду в шею, не смог соразмерить удар. Падая, Тео ударился головой о большой камень. Ада сначала испугалась, но быстро пришла в себя.

– Ты убил его, Людовик… – жестоко заметила она. – Я скажу, что ты это сделал нарочно, и жандармы заберут тебя в тюрьму!

Девочка стала звать на помощь, и Людовик сбежал в горы. И только через три дня жандармы обнаружили там полубезумного от страха мальчишку. Бабушка отказалась снова принять его в дом, а отец раненого поклялся, что, если обидчик его сына попробует сунуться в квартал, никто не помешает ему прикончить парня. Он еще не знал, что сам через полгода погибнет, свалившись со строительных лесов.

Тем временем Людовик, отправленный в исправительную школу, кое-как прозябал, мучаясь угрызениями совести. Мысль о едва не совершенном преступлении настолько не давала ему покоя, что Сенталло не смел защищаться, боясь кого-нибудь убить, а потому стал козлом отпущения для шпаны, среди которой ему теперь приходилось жить. Избавившись от этой каторги, он тут же угодил на другую. На военной службе из-за мягкости, робости и комплекса вины, нарушившего его душевное равновесие, Сенталло считали дурачком, в то время как на самом деле он, напротив, обладал живым умом и редкой сообразительностью. А за то, что Людовик никогда не отвечал на удары, он прослыл трусом.

Сенталло так и не смог забыть о злобе Ады, а потому боялся девушек и всегда их избегал. Сердце Людовика переполняла нежность, но стоило ему встретить благосклонный взгляд – и парень удирал, отчаянно боясь наткнуться на нового Тео, готового затеять драку. Сенталло не хотел возвращаться в тюрьму.

– Отличаясь крайним непостоянством, не в силах долго оставаться на месте, вы сменили множество городов: Шоффхаус, Винтертур, Сен-Галль, Берн, Солер, Фрибург, Тун и перепробовали все профессии, но так ничему и не научились. Приехав в Люцерн к тридцати годам, вы были настоящим отбросом общества, и без помощи одной из тех избранных натур, которые большую часть жизни посвящают служению несчастным…

Он буквально умирал с голоду и дрожал от лихорадки, когда женщины из Армии Спасения подобрали его на лавочке в Курплац, в конце набережной Швейцерхоф, и отвезли в свой приют. Там-то, среди нищих, заполнявших скверно пахнущий дортуар, Людовика заметил Энрико Шмиттер, управляющий персоналом банка Линденманн. Пятидесятилетний Шмиттер слыл в Люцерне почти святым, которому чужие беды мешают чувствовать себя счастливым. Время от времени он посещал ночлежки и пытался вырвать из нищеты тех, кого еще можно спасти. Шмиттер заинтересовался судьбой Людовика и, проявив недюженное терпение, уговорил рассказать свою историю, а потом решил излечить от навязчивой идеи.

Дав молодому человеку сотню франков и приличный костюм, он нашел ему меблированную комнату у вдовы Анны Терднер на Ранкхофштрассе, в отдаленном квартале Обер Майхоф, а потом взял посыльным в банк Линденманн. И Людовик снова обрел вкус к жизни. С величайшим рвением он стал выкарабкиваться из пропасти и при поддержке Энрико Шмиттера работал так старательно, что два года спустя уже получил место младшего бухгалтера. Тем не менее Сенталло все же не удалось избавиться от комплексов. Шмиттер, не слишком склонный доверять новейшим медицинским открытиям, возлагал надежды скорее на хорошо отлаженный образ жизни и тщательное выполнение служебных обязанностей, нежели на исследования психоаналитиков – как человек благочестивый, он чуял в подобных экспериментах запах серы. Однако, похоже, суровые и мудрые советы покровителя нисколько не изменили ментальность Сенталло. Он почти не разговаривал с сослуживцами, а когда все же приходилось на это решиться, бормотал нечто настолько невразумительное, что на лицах собеседников появлялись жалостливые или насмешливые улыбки. Очень скоро все узнали о странностях Людовика и начали придумывать самые разнообразные розыгрыши и шутки. Особенно изощрялись в этой игре барышни банка Линденманн, в глубине души уязвленные тем, что такой красивый молодой человек не обращает на них внимания.