Ловушка для орла - [126]

Тонконогая южная кобылка, в отличие от крепкой местной лошади, умело бегающей по рытвинам и провалам, неслась, рискуя сломать себе ноги, обезумевшая и ослепленная одним паническим желанием — умчаться из этого ада. Дэвида подбрасывало на ней, он потерял стремена и, стараясь изо всех сил удержаться, ругался и проклинал все на свете. Он понял, что оказался под обстрелом, там, куда с небес падали тяжелые пушечные ядра, и это вселило в него панику, с которой в первый миг он не мог совладать. Еще бы! Ведь прямо перед ним пролетали огромные чугунные ядра, сметающие старые дубы, как какой-то тростник, а вода и земля вздымались огромными волнами.

Лишь немного позже, когда обезумевшая лошадь унесла его в сторону, Дэвид все же умудрился поймать повод и попытался управлять животным. Ему удалось направить кобылу на живую изгородь из бузины и терна, и она, ворвавшись в заросли и круша их, вскоре потеряла обзор, а затем, не видя, куда бежать, остановилась, продолжая храпеть и мотать головой.

Дэвид перевел дух и вытер лоб под полями каски. Смог наконец вдеть ноги в стремена и стал похлопывать животное по холке, успокаивая. Хорошо бы, если бы кто-нибудь помог успокоиться и ему самому… Понадобилось несколько томительных минут, прежде чем он начал понемногу соображать. Дэвид понял, что лишь чудом остался жив, но теперь ему следовало возвращаться назад, туда, где царила смерть и земля была разрыта и разбита на пропаханные ядрами колеи и глубокие ямы. Пушки мастера Бортвика сказали свое слово… а по сути ничего не сделали, ибо стрельба велась впустую.

Дэвид понял это, когда выбрался из зарослей и наконец смог осмотреться.

Солнце снова скрылось за тучами, лагерь шотландцев наверху был затянут дымом после обстрела, но ряды англичан остались на месте и не были повержены. Он видел, как попáдавшие было рыцари и латники теперь поднимаются, начинают успокаивать мечущихся лошадей, постепенно понимая, что весь этот грохот и содрогание земли не нанесли им никакого урона. Надо было только справиться с тем испугом, какой они испытали, когда все началось.

Дэвид, только что побывавший в аду, понимал их страх, но теперь, оглядевшись, даже рассмеялся.

Орудия мастера Бортвика, его великолепные «Семь сестер» и остальные кулеврины били с высоты холма, но их ядра пролетали над низиной, где стояли англичане, не причиняя им вреда. Это Дэвиду не повезло, когда он, объезжая позиции Суррея, оказался за ручьем Паллинз-берн, куда и падали ядра. Однако он уцелел! Пресветлая Владычица Небесная, он уцелел! И Дэвид снова расхохотался. В эту минуту Майсгрейв походил на человека, который только что вернулся из ада: он еще пребывал в душевном смятении, его трясло от пережитого, но он осознавал, что беда миновала.

Смех зазвучал и в рядах англичан, тоже сообразивших, что пушки шотландцев посылают ядра гораздо далее того места, где они стоят. А потом из низины раздался залп небольших флотских орудий — непрерывный, многоголосый, слитный. Не такой оглушающий, как звук от больших кулеврин шотландцев, но куда более действенный…

На холме оглушенный грохотом король Яков попытался помотать головой в шлеме. Тщетно — сталь не позволила ему сделать, казалось бы, обычное движение, в голове по-прежнему стоял гул. «Я стоял слишком близко от орудий», — подумал Яков, с потаенным трепетом вспомнив, как некогда от разрыва орудия погиб его дед Яков II[69]. Однако такие мысли не к лицу его преемнику, собиравшемуся одержать сегодня одну из величайших побед. Да и пушки тогда делали из железных листов, скрепленных обручами, с какими часто случались недоразумения, а его орудия сплошь литые, выполненные по последнему образцу воинского искусства. К тому же Яков и ранее слышал громоподобный глас «Семи сестер».

— Ну, как наши дела? — как можно беспечнее осведомился он у окружающих. — Англичане еще не бегут?

Но пока еще невозможно было ничего рассмотреть из-за густого дыма. А потом к королю пробился озабоченный мастер Бортвик.

— Ваше величество, у нас незадача.

— Что такое? — холодно осведомился Яков.

Под металлическим козырьком шлема лицо Бортвика выглядело расстроенным, он все указывал куда-то вниз, но так ничего и не сказал, лишь сокрушенно махнул рукой.

— Я жду объяснений, — потребовал король.

— Англичане подошли слишком близко к холму, — со вздохом произнес Бортвик. — Мои красавицы кулеврины выполняют свою работу как надо, однако дальность полета ядер оказалась большей. Они пролетели над ратью англичан и упали вон там, за ручьем.

Яков еще ничего не успел разглядеть из-за клубившегося дыма, но канонир, с самого начала следивший за полетом снарядов, уже понял, что расположение орудий и направление жерл пушек таково, что выстрелы из них не причиняют неприятелю вреда. Он попытался объяснить, что из-за плохой видимости этой ночью они установили орудия так, как, казалось, будет надежнее всего, однако все переменилось, англичане подошли ближе, чем он рассчитывал, и теперь…

— Клянусь святым Нинианом! — вскинулся Яков, помянув любимого небесного покровителя. — Вы издеваетесь, Бортвик? Вы столько возились с вашими пушками, а теперь… Не хотите ли вы теперь сказать, что все было зря?