Ловушка для матери - [13]

Когда вы без шляпы, то, естественно, не можете её снять. Это печально, когда встречаетесь с приятной невысокой женщиной средних (а может быть и преклонных) лет, с седыми волосами, уложенными в аккуратный пучок, и серыми глазами, живыми и чистыми. Я спросил:

— Мисс Элен Тензер?

Она кивнула и ответила:

— Да, так меня зовут.

— А меня — Гудвин. Мне следовало бы позвонить вам, но я так обрадовался возможности освободится от работы и приехать за город в такой прекрасный день. Я занимаюсь пуговицами, и вы, я знаю, тоже. Ведь это ваше хобби. Я заинтересовался пуговицами из конского волоса, которые вы делаете. Можно войти.

— Почему вас это интересует?

Вопрос меня поразил. Было бы гораздо естественнее, если бы она спросила: «Как вы узнали, что я делаю пуговицы из конского волоса?» или: «Кто вам сказал, что я делаю пуговицы из конского волоса?»

— Что ж, — сказал я, — предполагаю, вам больше понравилось, если бы я сделал вид, что мой интерес чисто эстетический, но, как я и говорил, моё занятие коммерция и специализируюсь я на пуговицах, что совсем другое дело. Я думал, что вы, может быть, захотите продать мне свои изделия, я прилично бы заплатил.

Она бросила взгляд на пролетевшую ворону и снова посмотрела на меня.

— У меня осталось всего семнадцать штук, — она не проявляла никакого любопытства.

Возможно, как и её племянница, мисс Тензер интересуется только тем, что касается лично её.

— Для начала этого достаточно, — сказал я. — Не будете ли вы любезны принести мне стакан воды?

— Пожалуйста.

Она вошла в дом, и, поскольку не закрыла дверь, я двинулся за ней и осмотрелся. У меня острый взгляд, и с расстояния в шесть ярдов я могу узнать вещь, которую видел раньше. То, что меня интересовало, лежало на столе у противоположной стены между окнами. Это полностью изменило программу моего поведения относительно Элен Тензер. Вполне возможно, что пуговицы на комбинезоне были из тех, которые она дала кому-то несколько лет назад. Но я в этом сильно сомневался.

Не желая, чтобы она узнала о моем открытии, я направился к двери и прошел в кухню. Она наливала мне воду из-под крана.

Я выпил.

— Хорошая вода. Чистая.

Она не ответила. Вероятно, даже и не слышала моего вопроса, поскольку в голове у неё вертелся собственный.

Его она и задала:

— Как вы узнали, что я делаю пуговицы?

Сказано слишком поздно. Если бы она задала этот вопрос раньше, и если бы я не увидел на столе то, что мне надо, я бы ответил ей, как собирался. Но теперь я только допил воду и поставил стакан на стол.

— Большое спасибо. Чудесная вода. Как я узнал — вопрос довольно сложный, да это и не имеет значения, не так ли? Могу я их посмотреть?

— Я сказала вам, что у меня только семнадцать.

— Но ведь меня это устраивает.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Гудвин. Арчи Гудвин.

— Хорошо, вы выпили воду и теперь можете уходить.

— Но, мисс Тензер, я проехал шестьдесят миль, чтобы...

— Это меня не касается, даже если бы вы проехали шестьсот миль. Я не собираюсь показывать вам никаких пуговиц, и даже говорить о них.

Это меня вполне устраивало, о чем я, конечно, ей не сказал. Когда-нибудь в будущем развитие событий убедит её говорить о пуговицах и притом подробно, но торопить её, пока я не узнал ничего больше, было бы ошибкой. Ради приличия я немного понастаивал, но она не слушала. Я еще раз поблагодарил за воду и ушел.

Разворачиваясь и выезжая, я думал о том, что если бы у меня в машине было специальное приспособление, я бы рискнул перехватить её телефонный разговор. Мне срочно нужен был телефон. Когда я ехал мимо бензоколонки, то заметил одну телефонную будку у церкви за поворотом. Через пять минут после визита к мисс Элен Тензер, я был в будке и называл телефонистке номер, который мне не нужно было искать в телефонной книжке. Было больше одиннадцати, поэтому Вулф должен был ответить.

И он ответил.

— Да?

Никогда мой патрон не научится правильно отвечать по телефону.

— Это я. Из Махонака. Сол звонил?

— Нет.

— Тогда он позвонит около полудня. Считаю, что вы должны послать его сюда. Племянница может подождать. Тетя знает, кто одел ребенка в комбинезон.

— Вот как? Она тебе сама сказала?

— Нет, но есть три бесспорных обстоятельства. Во-первых, она не задала мне правильный вопрос. Во-вторых, разнервничалась и выгнала меня. В-третьих, вчерашний «Таймс» лежит на её столе. Она не знает, что я его видел. Газета сложена и на ней стоит ваза с фруктами, но сверху хорошо виден заголовок, начинающийся словами «Элен отказывается...». Объявление было на этой странице, следовательно, Элен Тензер его читала, но когда я зашел и сказал, что интересуюсь пуговицами из конского волоса, она о нем не упомянула. Когда она, наконец, задала вопрос, то сформулировала его неверно. Она спросила, как я узнал, что она делает пуговицы. С таким же успехом Тензер могла бы спросить, каким образом это объявление так быстро навело Ниро Вулфа на след. Потом она поняла, что задала вопрос неправильно, и прогнала меня. Но готов побиться об заклад, что мать не она. Если ей не шестьдесят, то весьма близко к этому. Но ум её ясен, и она знает, во что был одет ребенок. Может быть, знает и больше. Быстро я уложился?