Ловушка для матери - [11]

— Гудвин слушает.

— Говорит Энн Тензер. Меня просили позвонить в фирму «Исключительно пуговицы-новинки» и спросить мистера Гудвина.

— Правильно, я — Гудвин.

Её голос был полон женственности, поэтому я постарался сделать свой как можно более мужественным:

— Мне бы очень хотелось с вами встретиться и получить кое-какую информацию. Вы, как будто, кое-что знаете о некоторых видах пуговиц.

— Я? Вы ошиблись. Я ничего не знаю о пуговицах.

— Ну, об одной разновидности пуговиц вы все-таки можете знать. О той, что делают вручную из белого конского волоса.

— О!.. — Пауза. — Как? Неужели... вы хотите сказать, что у вас есть такая пуговица?

— Да. Могу я узнать, где вы находитесь?

— В телефонной будке на углу Мэдисон-авеню и Сорок девятой улицы.

По голосу я понял, что она мною заинтересовалась.

— Да. я, пожалуй, не могу рассчитывать на то, что вы придете в мою контору на угол Тридцать девятой улицы. Как насчет того, чтобы встретиться в холле бара на Чехчилл? Вы с ним рядом. Я смогу добраться за двадцать минут. Мы выпьем и обсудим проблему пуговиц.

— Я так понимаю, что вас, а не меня интересует эта проблема.

— Пусть так. Вы знаете «Голубой Альков» на Чехчиллс?

— Да-да.

— Буду там через двадцать минут. Я без шляпы, в руке — бумажный пакет, в петлице — белая с зеленым орхидея.

— Наверное, не орхидея. Мужчины не носят орхидей.

— Я ношу, хоть я и мужчина. Что вы имеете против?

— Не могу ничего сказать, пока вас не увижу.

— В этом есть смысл. Я выхожу.

Глава 5

За столиком у стены «Голубого алькова» на Чехчилл света немного, зато холл освещен хорошо. Беатрис Эппс была точна, когда говорила, что Энн Тензер приблизительно ёе роста, но далее ничего не совпадало. Мисс Тензер вполне могла возбудить в каком-нибудь мужчине, возможно даже в Ричарде Вэлдоне, эмоции, служащие важнейшим стимулом к размножению, а, может быть, даже не в одном мужчине. Она по-прежнему была блондинкой, хотя и не рекламировала этого. Энн потягивала «кровавую Мэри» с видом полнейшего равнодушия. С пуговичным вопросом мы разделались в десять минут. Я объявил, что фирма «Исключительно пуговицы-новинки» специализируется на редких и необычных пуговицах. Что один человек, работающий там, где когда-то трудилась она, рассказал мне о пуговицах на её блузке. И спросил о них:

— Ведь они сделаны вручную из конского волоса?

— Да, — ответила она, — тетя делала их в течение многих лет — это её хобби — и подарила шесть пуговиц мне на день рождения. Пять из них у неё до сих пор на блузке, а одна где-то потерялась.

Она не напомнила о имевшейся у меня пуговице. Я спросил, не думает ли она, что у тети есть запас пуговиц, которые она будет продавать. Энн не знала, но думала, что у неё пуговиц немного, потому что на плетение одной уходит целый день.

Тогда я напросился к её тетке и получил согласие. Энн дала мне адрес мисс Элен Тензер (Рурел Роут 2, Махонак, Нью-Йорк) и номер телефона. Выяснив, где находится источник производства пуговиц, я решил рискнуть и поближе познакомиться с племянницей. Это, конечно, было опасно, но могло значительно упростить дело. Я улыбнулся Энн хорошей мужской улыбкой и сказал:

— Я не все вам сказал, мисс Тензер. Я не только слышал об этих пуговицах, но и видел некоторые из них. Они у меня с собой.

Я положил бумажный пакет на стол и вытащил комбинезон.

— Здесь было четыре, но две я оторвал. Узнаете?

Её реакция решила все. Она не говорила о том, что у неё никогда не было ребенка, или что она не приложила руку к появлению его в вестибюле Люси Вэлдон. Если она и сделала это, то не могла не знать, что на ребенке был плисовый синий комбинезон с пуговицами из белого конского волоса.

Энн взяла комбинезон, взглянула на пуговицы и протянула его обратно.

— Это точно тети Элен, — сказала она. — Или чертовски хорошая подделка. И не рассказывайте мне сказки о каких-то людях, которые видели меня в блузке с этими пуговицами.

— Ясно, — согласился я. — Я показал их вам, потому что вы были очень любезны и мне хотелось вас развлечь. Если вам интересно, могу рассказать, где я их взял.

Она отрицательно покачала головой.

— Не беспокойтесь. Я никогда не интересуюсь вещами, не имеющими для меня значения. Это мой недостаток. Возможно, ваша любезность простирается только на пуговицы. А, может, хватит о пуговицах?

— Вполне. — Я убрал комбинезон в пакет. — Я похож на вас: любопытен только в том, что имеет ко мне отношение. Вот сейчас я интересуюсь вами. Кем вы работаете?

— О, у меня специфическая работа. Секретарская, особого типа. Когда личная секретарша выходит замуж, берет отпуск или получает нагоняй от жены босса — приглашают меня. У вас есть секретарь?

— Конечно. Ей восемьдесят лет, она никогда не берет отпуск и отказывается от всех предложений выйти замуж, и у меня нет жены, готовой учинить скандал. А у вас есть муж?

— Нет. Был в течение года, но это оказалось для меня слишком долгим сроком. Я прыгнула, не посмотрев куда, и никогда больше этого не сделаю.

— Возможно, ваше решение связано с тем, что вы выполняете секретарскую работу для важных лиц. Может быть, вам следует немного разнообразить её — пойти к ученым, ректорам университетов или писателям. Должно быть очень интересно работать для знаменитого писателя. Вы никогда не пробовали?