Ловушка для матери - [14]

— Нет. Ты хочешь рассказать все Солу?

— Нет. Я бы хотел этого, если бы он мог её расколоть. Но я не думаю, что кто-нибудь может это сделать, пока мы не узнаем о ней больше. Возможно, она сейчас кому-нибудь звонит, но это нам не поможет. Я возвращаюсь обратно к дому Тензер. Если она позвонила, то кто-нибудь может к ней приехать, или она сама куда-нибудь поедет. В это время мы можем её накрыть. Нужны Фред и Орри. Вы пошлете за Солом?

— Да.

— Ему будут нужны указания, а вам нужен карандаш.

— У меня есть.

— О’кей. — Я рассказал о дороге, не забыв упомянуть о развилке. — В трех десятых мили от того места, где Сол обнаружит дорогу, покрытую гравием, есть широкая площадка, на которую он может отъехать и следить не выходя из машины. Если я не показываюсь в течение часа — меня рядом нет. Она уехала, и я тоже. Тогда ему лучше подъехать к телефону и позвонить вам, чтобы получить от меня известия. Он может подъехать к дому и посмотреть. Возможно, у неё будет гость, и я засуну голову в окно, пытаясь что-нибудь услышать. У вас есть какие-нибудь другие предложения?

— Нет. Я достану Фреда и Орри. Когда ты будешь обедать?

— Наверное, завтра.

Вернувшись к «герону», я сел в него и, решив, что день еще далеко не на исходе, направился на Майн-Стрит, зашел в магазин, где купил несколько плиток шоколада, бананы и пакет молока. Мне следовало бы сказать об этом Вулфу: он не мог понять человека, пропускающего обед.

Вернувшись, я стал думать, где оставить машину. Неподалеку от почтового ящика было несколько мест, в которых можно легко было бы спрятать её среди деревьев. Но, если Элен Тензер поедет на машине, мне придется выводить свою очень быстро, иначе она исчезнет с моих глаз. Я не знал, где шоссе пересекает холм. Следовало бы увезти машину в лес, чтобы спрятать её там, но в то же время держать её под рукой. Она видела её, и если заметит на дороге, то, несомненно, узнает. Я мог лишь надеяться, что она останется дома до тех пор, пока не приедет Сол на незнакомой ей машине. Я оставил «герои» на открытом месте, менее чем в ста ярдах от почтового ящика, где просвет между деревьями составлял достаточное расстояние, и направился в лес. Я не индеец и не скаут, но не думаю, чтобы она заметила меня, если бы выглянула из окна, так как я скрывался за к устами, но мог держать весь дом и гараж в поле зрения.

Гараж был пуст.

Стоило бы выругаться самыми последними словами. И я делал это, причем довольно громко. Я не прошу прощения ни за свое богохульство, ни за создавшуюся ситуацию. При тех же обстоятельствах я проделал бы то же самое. Если мы собирались её накрыть, я должен был добраться до телефона, и немедленно. Этот вариант казался мне не хуже других и даже лучше. Но пустой гараж говорил об обратном.

Ну, ладно, не повезло. Я пробрался сквозь деревья к расчищенному участку, пересек его, подошел к двери и постучал. В доме мог быть кто-нибудь еще, хотя в моё первое посещение я никого не заметил. Я Подождал полминуты и постучал снова, погромче, потом крикнул:

— Кто-нибудь дома?

Еще через полминуты попытался нажать ручку. Заперто. Справа были два окна. Я пошел и попробовал их открыть. Тоже заперто. Я зашел за угол дома, стараясь не наступать на цветочные клумбы, что говорило о моих хороших манерах при подобных обстоятельствах, и увидел широко открытое окно. Она оставила его в спешке. Теперь достаточно было перекинуть ногу, а затем и все тело через подоконник. Я нарушил закон, но вошел.

Это была спальня. Я громко заорал.

— Пожар!

Постоял, прислушался. Ни звука. На всякий случай обошел дом: две спальни, ванную, гостиную и кухню. Никого, даже кошки.

Может быть, она просто поехала в аптеку за аспирином и вернется через несколько минут. Я решил, что если так, то пусть она найдет здесь меня. Уж я бы за неё взялся! Она была в чём-то соучастницей почти наверняка. Я не помнил наизусть все законы штата Нью-Йорк, но там непременно должен был быть закон о подкидышах. Поэтому я мог не беспокоится и не прислушиваться, не подъезжает ли машина.

Самым простым выходом было найти письма, телефонные номера или, быть может, записную книжку, и я отправился в гостинную. «Таймс» до сих пор лежал на столе под вазой с фруктами. Я развернул газету — посмотреть, не вырезала ли она объявление, но оно было не тронуто. Письменного стола не было, но в тумбочке под телефоном оказалось три ящика. В одном из них лежала карточка с полудюжиной телефонов, но все они были местными. Писем нигде не было видно. На стене висели книжные полки с книгами, журналами и безделушками. Чтобы просмотреть книги, необходимо время, так что я оставил это занятие для другого раза и пошел в её спальню.

И именно там я нашел главное. Осмотр был поверхностный, не очень тщательный, и я чуть было их не пропустил. На дне, под тонкой сорочкой, лежали два синих плисовых комбинезона, каждый — с четырьмя белыми пуговицами из конского волоса. Такого же размера, как и тот, что лежал в «героне», в «бардачке». Неделю назад я бы и не подумал, что когда-нибудь получу такое удовольствие от вида детской одежды. Я пожирал их глазами в течение минуты. Потом положил их обратно в ящик, вышел и открыл дверь в туалет. Я не хотел ограничиваться своей находкой.