Фрэнк щелкнул пальцами.
— Каждый человек должен умереть, несчастненький мой возлюбленный! Если мы ничего не предпримем, то, возможно, умрем раньше нее. В нашем случае убийство оправдано. Мораль и религия в тех случаях грозят наказанием, когда виновные не могут представить обоснованные аргументы. В основном люди ведут себя как все и подчиняются заведенным правилам. На войне они убивают, насилуют, грабят, сжигают, пытают... а потом, в мирное время, вновь превращаются в покорных овец в загоне. Вновь испытывают страх перед полицией и собственной ответственностью... Почему мы должны подчиняться условностям? Почему? Ответь мне!
— И как давно появились у тебя эти мысли?
— С тех пор, как ты заявил мне, что никогда не разведешься. Я уверена, что мы могли бы жить счастливо, даже если бы ты все деньги поделил с Мелфи.
— Ты же знаешь, что она никогда не согласится на развод. В ее возрасте иметь деньги не самое важное, важнее иметь мужа. Она должна доказать обществу, что права, несмотря на всеобщее осуждение.
— Ну и? Мы ходим по кругу.
— И все-таки, несмотря на все трудности, я счастлив с тобой.
— А я, я уже давно выношу эти трудности.
— Мне приходится много разъезжать. Ты могла бы сопровождать меня.
— Чтобы Мелфи шпионила за нами и обвинила нас в нарушении супружеской верности! В этом случае ты потеряешь все и разразится огромный скандал.
— Есть и другие варианты.
— Самый простой — расстаться нам.
— Ты можешь так хладнокровно рассуждать об этом?
— Я предпочту потерять тебя сразу, чем праздно наблюдать, как привычка и неприязнь разрушают нашу любовь.
— Твои аргументы глупы, дорогая. Если мы совершим то, что ты предлагаешь, нас тотчас арестуют. Мы предстанем перед судом, нам вынесут приговор, и мы никогда не увидим друг друга. И это то, чего ты хочешь?
— Я не имела в виду преступление, лишь несчастный случай. Против несчастного случая не могут быть выдвинуты обвинения. Каждый день происходит что-то; газеты просто переполнены подобной информацией.
— Полиция заподозрит нас.
— Но они же ничего не смогут доказать, а обвинить можно только на основании доказательств, но не подозрений. Следует лишь поступать по-умному и прежде всего не терять головы.
Неожиданно Фрэнк вскочил.
— Довольно! Не понимаю, почему я вообще слушаю тебя. Разговор становится бессмыслицей.
— Нет, дорогой, это наше положение абсурдно.
— Прекрати, Тесс! Прошу тебя держать свои измышления при себе и никогда впредь не заводить со мной разговор на эту тему.
Она потянулась всем телом.
— Хорошо, милый. Хочешь оказать мне любезность?
— Все, что угодно.
— Поедем в Рапалло. Потанцуем, выпьем шампанского, ибо мне хочется, чтобы наш прощальный вечер был приятным, таким же приятным, как и вечер в Сент-Моритце. Помнишь?
Он зло поглядел на нее.
— Это шантаж!
— Нет, милый, это мое первое предложение для решения проблемы. И мы должны вернуться к нему, ибо другого не дано. Подожди меня здесь, я только накину мех.
Она направилась к двери.
— Тесс!
Держа руку на ручке двери, она грациозно обернулась к нему.
— Да, дорогой?
— Сядь рядом со мной!
— Нет, сердце мое, этот последний вечер мы не будем проводить как супружеская пара со стажем, обмениваться воспоминаниями и говорить о прошлом. Нам надо развлечься так, как мы это умеем делать.
— Немедленно вернись, Тесс!
— Сегодня вечером ты должен насладиться всеми своими правами, ты можешь даже относиться ко мне непочтительно. Я хочу, чтобы воспоминания обо мне будоражили тебе кровь долгими ночами, когда меня с тобой рядом не будет.
В два прыжка очутившись рядом с ней, он нанес ей слева и справа две пощечины. Ее голова моталась под мощными ударами, но она продолжала улыбаться.
— У тебя бьющие аргументы, не так ли? Но они не решат нашу проблему.
Обойдя его, она вновь опустилась на диван.
— Я бы с удовольствием выпила коньяку.
— Наконец-то дельное предложение!
Он почувствовал облегчение оттого, что мог хоть чем-то отвлечься, и поспешил наполнить два бокала. Затем взял две сигареты и прикурил их. Усевшись рядом с Тесс, он протянул ей сигарету и один из бокалов.
— Это платье было на тебе, когда мы виделись последний раз в Каннах, у Паркеров. В тот вечер еще американский полковник...
— Да... а потом ты улетел в Бразилию. Ты провел там два месяца, а вернувшись, сразу же отправился в Портофино.
— Ты же знаешь, я должен был сюда вернуться. Мелфи посылала мне телеграмму за телеграммой.
— Понимаю, сердце мое... Очень хорошо понимаю, что права законной супруги длиною в целую жизнь. Итак, давай выпьем за ее здоровье и за окончание наших отношений.
Она засмеялась.
— Вначале это называют любовью, а когда расстаются, то это уже отношения.
— Замолчи!
Она крепко сжала его руку своей и неестественно весело произнесла:
— Ты обязан знать, Фрэнк Сентджиль, что ты единственный мужчина, которого я по-настоящему любила. После тебя жизнь превратится просто в существование. Я выйду замуж, рожу детей, у меня будет дом, досада на слуг и свекровь. И я стану нормальной женщиной, как любая другая.
— Он все еще ухаживает за тобой?
— Кто? Кого ты имеешь в виду?
— Маленького инженера.
— Алена Ламорисьера?
— Да, вероятно...
