Ловушка для дураков - [16]

— Чего воешь, дура! — грубо прикрикнул он. — Мужика, видать, настоящего не пробовала. Мы еще не начинали, это только разминка.

Он качался на ней, как огромный насос, ритмично повторяя все снова и снова. Когда казалось, что она недостаточно активна, он щипал ее за широко раздвинутые ляжки, пока кожа на этих местах не превратилась в сплошное красное пятно. Парень бесновался на ней до тех пор, пока Элка продолжала реагировать на боль. Ее красивое налитое тело, распластанное под здоровым бугаем, было податливо.

Элка закрывала в изнеможении глаза, а когда открывала, видела похотливые рожи трех других парней, которые с жадным любопытством смотрели на происходящее и перетаптывались от нетерпения. Они ждали, когда вожак насытится, чтобы наброситься на жертву, как стая голодных шакалов.

— Классный бабец, здорово Митяй ее отодрал, — переговаривались они между собой. — Давай, хорош, а то нам ничего не достанется, будет, как подстилка, неживая.

— На всех хватит, — сцепив зубы, сопел Митяй и, ухватив Элку за сосок, резко дернул к себе. — Шевелись, стерва!

Элка с мольбой смотрела на вожака: может, он не отдаст ее этим…

— Да, в натуре — это тебе не по видюшнику… — сглатывая слюну, сказал один из троицы, ожидавшей своей очереди, и протянул руки к Элкиным грудям.

— Не суетись, успеешь позабавиться, — остановил его Митяй и повернул Элку на бок.

Она почувствовала прикосновение грубых пальцев и, не взвидя белого света, завопила: Митяй стал насиловать ее в зад.

— Не привыкла ты, значит, к этому. Ничего, никто не умер, потом понравится, — приговаривал он и продолжал делать свое дело.

На Элкины взвизги ему было наплевать. От этого он получал еще большее удовольствие. Она услышала яростный животный стон, и Митяй, со всхлипом втянув в себя воздух, быстро-быстро задвигался сзади.

— Все, мужики, — Митяй Худобин, наконец, отпустил ее тело и сполз на пол. Он напоминал сытое животное, получившее обильную пайку. — На месяц охоту сбил. Теперь ваша очередь. Только сначала водки ей еще дайте, пусть очухается немного. Мы не звери.

Вожак прошел в ванную, а трое парней, дрожа от нетерпенья, набулькали полный стакан водки.

Элка пила, не сопротивляясь, а потом…

— Только без членовредительства, — услышала она голос вожака и провалилась в темноту.

Очнулась от того, что один из троицы пытался затолкнуть ей в рот свой огромный член. Элку затошнило.

— Бери, сука, а то жизни не рада будешь, шкуру попорчу. Волосатое чудовище уперлось в плотно сжатые губы. — Это тебе не стариков лизать, ну! — Прикрикнули на нее, и она подчинилась.

Они, меняясь, поочередно насиловали ее. Иногда это делали сразу двое, а третий, пристроившись сбоку, лапал грудь. В нее опять вливали водку, и она глотала, глотала все, что ей приносили, потеряв счет времени. Замутненное крепким алкоголем сознание слабо реагировало на происходящее.

Все было мерзко, ее превратили в животное и трепали, как тряпичную куклу, пока не раздался приказ:

— Все, хорош!

— Шеф, еще разок, только во вкус вошел. Класс… — захлебнулся слюной один из парней, особенно активно насилующий Элку.

Гаденько улыбаясь, он щипал ее за соски, чтобы активнее сосала его. Двое других, удовлетворенные, наблюдали за сценой издали.

— Нормалек, — взвизгнул один из них, причмокнув языком. Посмотришь, и еще захочется.

— Заканчивайте, я сказал, — повторил вожак, и Элка закашляла, захлебнувшись липкой спермой.

Ей швырнули узел с одеждой.

— Вставай, раскорячилась тут, отодрали, и будет, хорошенького помаленьку.

— На сегодня прием окончен, — гоготал при виде ее унижения, мерзко улыбаясь, один из насильников.

Она не помнит, как одевалась под гогот парней, как шла вверх по каким-то ступенькам, с трудом переставляя ноги. Она не могла сдвинуть их вместе — казалось, внутри до сих пор торчало огромное, как бревно, инородное тело.

Хлопнула дверь, и Элка очутилась на улице. Свежий воздух немного оживил ее, и измученная женщина подняла голову.

Она стояла в незнакомом переулке напротив светло-бирюзового здания с колоннами, окруженного красивой чугунной решеткой.

По ту сторону ограды она увидела человека, которого хорошо знала раньше.

Юрий Петрович Яковлев. Он, не мигая, смотрел на нетвердо стоящую на ногах женщину, и в глазах его была издевка.

Элка поняла, что он знает обо всем, что с ней произошло. Она замычала от бессилья и, сгорбившись, поплелась прочь.

Вот о чем вспомнил сейчас Яковлев. И сразу же подумал о кассете, запрятанной в тайник. Он старательно запечатлел сцены в подвале, иногда просматривал их, как захватывающий порнографический фильм. Это горячило кровь и проносило удовлетворение. Пусть его считают кем угодно: извращенцем, негодяем. Он знал, что отомстит этой сучке, накажет ее. И отомстил, как мог. Верно говорят, что месть сладка, а уж хлеще того, что он сотворил с Элкой, и быть не может.

Яковлев помрачнел. Сладка-то сладка, да узнает обо всем Артем, в единый миг яйца открутит, а то и еще чего похуже. Затея с депутатством казалась сейчас Юрию Петровичу ненужным и опасным мероприятием. Сердце заныло в предчувствие беды.

Глава 5

А Беглов, отъехав от казино в своем роскошном «мерседесе», задумался. Что-то не сильно обрадовался Петрович хорошей перспективе, не в ту сторону загрустил.