Лоуни - [27]

И только отец Бернард рискнул выйти наружу — взяв с собой Монро, он отправился на длительную прогулку, с которой возвратился уже ближе к вечеру.

Я на кухне заваривал чай для Хэнни, когда священник, насквозь промокший, вошел в дверь. Вода лила с него ручьями. Он снял кепку и выжал ее на ступеньках. Монро сел неподалеку, смаргивая дождевую воду и тяжело дыша.

— А я-то думал, что милостивый Господь обещал не затапливать больше мир, — провозгласил отец Бернард, вешая пальто с обратной стороны двери. — Надеюсь, ты уже начал строить ковчег, Тонто.

Он взъерошил пальцами волосы и указал Монро на угол, где на полу было постелено старое одеяло.

— Твоя мать, я вижу, много работает, — сказал отец Бернард, вытирая руки и направляясь к плите, где Мать поставила тушиться какое-то блюдо.

Он поднял крышку, и лицо его покрылось капельками влаги.

— Храни нас Господь, — сказал он. — К счастью, у меня железная воля, иначе я бы уже орудовал ложкой, так что ты бы и глазом не успел моргнуть.

Появилась Мать и закрыла за собой дверь.

Отец Бернард снова накрыл крышкой кастрюлю и улыбнулся:

— Благослови вас Бог, миссис Смит. Мой старый учитель в семинарии всегда говорил, что накормить священника — это лучший способ восхвалить Господа. Представьте, я даже не уверен, на чьей вы стороне, если подвергаете меня такому искушению.

Мать сложила руки на груди:

— Мы задавали себе вопрос, преподобный отец, знаете ли вы что-нибудь о мероприятиях в дождливые дни.

Улыбка на лице отца Бернарда померкла.

— Вряд ли.

— Когда слишком дождливо, чтобы куда-то идти, — сказала Мать, — отец Уилфрид любил собирать всех вместе на молитву в десять, в полдень и в четыре часа. Нужен строгий распорядок дня. Иначе все тут же начинают отвлекаться. Удивительное дело, что голодание может творить с людьми. Обеты нарушаются. Отец Уилфрид всегда убеждался, что мы верны той жертве, которую принесли во имя той, величайшей.

— Я понял, — сказал отец Бернард.

Мать посмотрела на часы.

— Уже почти четыре, преподобный отец, — продолжала она. — Еще есть время. Если только это не отвлечет вас от других необходимых дел.

Священник бросил на нее быстрый взгляд.

— Нисколько, все в порядке, — ответил он и вышел, чтобы обсушиться и переодеть брюки.

Мать в ожидании созвала всех в гостиную.

— Не надо торопиться, — говорила миссис Белдербосс, когда я открыл дверь, чтобы войти. — Он делает все, от него зависящее.

— Я уверена, что ему не было никакой необходимости отсутствовать так долго, — отрезала Мать.

— Собакам этой породы надо много двигаться, — заметила миссис Белдербосс.

— Так не нужно было брать с собой собаку, — возразила Мать.

— Как же он мог ее оставить? И к тому же, я уверена, мальчикам нравится играть с собакой, правда ведь?

Миссис Белдербосс посмотрела на меня и улыбнулась.

— Отец Уилфрид никогда бы не стал держать собаку. — Мать упрямо держалась за свое.

— Все люди разные, Эстер, — улыбнулась миссис Белдербосс.

— Может быть, и так, — ответила Мать, — но не собака меня волнует.

— А?

— Я уверена, что от него пахло вином, когда он только вошел.

— От отца Бернарда?

— Да.

— Я не думаю.

— Мой отец был пьяница, Мэри, — усмехнулась Мать. — И я хорошо знаю, когда воняет элем.

— Это ничего не значит.

— Я знаю, что я почувствовала.

— Ну, хорошо, Эстер, — уступила миссис Белдербосс. — Не расстраивайся.

Мать повернулась ко мне и нахмурилась.

— Вместо того чтобы слушать разговоры взрослых, — отчеканила она, — займись чем-нибудь полезным — камином, например.

Я поднялся, чтобы заглянуть в корзину с дровами в поисках полена, которого хватило бы до конца дня. Мать сидела положив ногу на ногу, ее лицо покраснело, глаза устремлены на дверь с тем же выражением, с каким она смотрела на дорогу в тот день, когда мы встретили Билли Таппера на автобусной остановке. Отец Бернард долго не возвращался.

Я уже знал, что дедушка был позором семьи, который Мать предпочитала не выносить на люди. Это же относилось к моему дяде Йену, который жил в Хастингсе с другим мужчиной, и к троюродному брату, который был дважды разведен.

Конечно, я много раз раньше спрашивал Мать о дедушке. Всем мальчишкам интересно знать как можно больше о своих дедушках. Но я по-прежнему знал очень мало о нем, помимо того что он был алкоголик и бездельник и что он потратил свою короткую жизнь взрослого мужчины на то, чтобы продолжать гробить в пабах угасающую печень, пока наконец однажды в субботу средь бела дня не помер в пивной «Красный лев», уткнувшись головой в пустые бутылки.

Наконец вошел отец Бернард. Лицо его было пунцовым после интенсивного растирания, волосы зачесаны назад. Он держал в руках Священное Писание, заложив большим пальцем нужную страницу с отрывком, который, как он, наверно, предполагал, должен его реабилитировать.

— Вы, наверно, замерзаете, преподобный отец, — забеспокоилась миссис Белдербосс. — Вот вам мой стул.

— Нет-нет, миссис Белдербосс, не беспокойтесь за меня, — улыбнулся священник. — Я ведь как ревень.

— Простите? — не поняла миссис Белдербосс.

— Мне холод не страшен, — пояснил отец Бернард.

— Ну, раз вы уверены, тогда все хорошо. — И миссис Белдербосс снова уселась.