Лось на диване, верветка на печи - [2]
Юлия Говорова: «Ирина Петровна оживила всех героев моей книги»
Для любой книги о животных, и тем более книги о зоопарке, очень важен художник, умеющий чувствовать и передать рукой (кисточкой, карандашом, пером) любое движение животного, от любопытного или беспокойного подергивания кончика хвоста у охотящейся рыси до навостренных на ее макушке кисточек. Вы видели, как рыси антеннами навостряют уши? А как они выпячивают губу, когда принюхиваются?
Обо всем я могу вам, конечно, рассказать, но передать это воочию может лишь опытный художник. И он видит разницу между поднятыми от любопытства кисточками на голове у рыси и навостренными серьезно тоже на голове кисточками у сердитой мамы-филина, охраняющей своих птенцов-филинят в яме-гнезде.
И для меня огромная честь, что художником нашей книги, полноправным ее соавтором и соучастником стал такой мастер, как Ирина Петровна Маковеева. Наследник самой лучшей на свете советской школы художников-анималистов. Если вы не читали и не разглядывали в детстве книги, иллюстрированные Чарушиным, Ватагиным, то вы многое потеряли. Ирина Петровна оживила всех героев моей книги, у них заиграли вовсю мускулы (каждый мускул, а он спрятан на самом-то деле под шерстью, на рисунке эластично и чутко очень чувствуется). И птицы все сразу расправили гордо крылья и тряхнули оперением (и у Ирины Петровны каждое перышко передано, вы присмотритесь давайте серьезней к оперению). А кто-то из хищников даже зубы оскалил (присмотритесь!). И шерсть дыбом кое у кого, и по делу, тоже поднята. И как косуля очень нежно и осторожно шагает, Ирина Петровна вам передаст, и внезапный косулячий прыжок, с белым распахнутым «зеркальцем» на попе (а оно видно у прыгающей косули), не забудет она тоже.
Цените наших художников-анималистов и получайте наслаждение.
Не каждый может взять на память иголочку дикобраза из зоопарка (а иголочки сами выпадают), но на рисунке вы, может, почувствуете даже ежиную колючесть.
Ирина Петровна, спасибо огромное вам за каждое одухотворенное мною и вами животное.
Спасибо!
Глава первая
А не мешает ли Гена, или Солнечные ванны для крокодила
— Хорошо, что ты выбрала нас, а не Нифаки (есть тут неподалеку деревня с таким названием), — поддержал, похвалил меня Андрей, когда мы с ним только познакомились.
Я тогда переехала в деревню. Перевернула страницу городской жизни. Захотела полей и просторов, горизонтов (обязательно с кромкой такого заманчивого леса!).
И до дальнего леса добралась (расскажу обязательно потом), и вот недавно в деревне поселилась. Да и как я удачно поселилась! Я оказалась одновременно в деревне и в зоопарке. Живу сейчас в зоопарке. На территории небольшого зоопарка.
Зоопарки, как и многие люди, постепенно покидают города. Переселяются из городов на природу, уезжают.
И животные чувствуют почву под ногами. Всеми подушками лап. Всеми копытами, копытцами.
Если ветер, то они чувствуют ветер. Солнце — значит, солнце. Ночью видят звезды. А вы знаете, какие у нас звезды!
Зоопарк недалеко от райцентра. А райцентр — это когда очень долго едешь, и деревенские жители выставляют на обочины возле дороги ведра яблок (или корзины лисичек), пролетают вдоль петляющей на поворотах дороги деревни и поля.
И вот возле одного из поселков и за одним таким чудным поворотом живем мы. («У нас рядом Опочка, напиши, — попросил меня Андрей. — Год основания нашей славной Опочки 1412!»)
Зоопарк деревенский, потому что рядом деревни и сады. Мои друзья — основатели этого небольшого зоопарка, Андрей и Вероника. Они ученые-орнитологи, а с такой профессией в городе и тем более дома не сидят.
Орнитолог — это профессия странника, это профессия человека наблюдательного. Андрей и Вероника намного раньше меня собрались, переехали в деревню.
Что-то там пролетело мгновенно, вжих-вжих-вжих, а что — я вообще не поняла, а Андрей определит, назовет. Любую птицу он слету узнает по полету. Рябчика, взметнувшегося из-под елок, из-под ног, воркующего лесного голубя-вяхиря, чечетку.
Любую птицу Андрей в руки возьмет и на перья аккуратно подует, осмотрит оперение. Проверит, набит зоб у птицы или нет. И в каком состоянии киль. Почти у каждой птицы есть киль. И каждую птицу Андрей, пожелав ей семь футов под килем, осмотрев, отпустит.
Он наложит лангетку, если надо. И обработает птицу от пухоедов, если надо (пухоеды — это такие жучки, для человека неопасные).
Принесли нам недавно журавля, а нам часто приносят журавлей, и журавль оказался в пухоедах. Ну кто знает, что журавль может быть в пухоедах? Журавля мы, конечно, подлечили.
Журавль с неба в руках, синица в руках с неба. Нам многих птиц из природы приносили и приносят.
Андрей научил меня разнице между ополовником, или, как ласково он называет еще эту маленькую синичку, ополошкой, и крапивником.
Ополовник, крапивник очень маленькие, их непривычному и незоркому глазу не найти. А Андрей найдет!
Во время работы в далеких экспедициях они кольцевали с Вероникой когда-то (в научных целях!) птиц. Каждый день проверяли специально натянутые сети.
Перелетную птицу осмотрят, потом отпустят. Сколько раз Андрей с Вероникой отпускали в небо птиц!
