Лорд поневоле - [3]

Десятью минутами позже он уже направлялся к станции Пальборо, будучи изгнанным из дома необычайной яростью дяди, которая сразу привела его в бодрствующее состояние. Своевременное изгнание! Оказалось, что расписание было изменено, и Чику пришлось развить рекордную скорость, чтобы не пропустить последнего обратного поезда в этот день.

Джон с излишним усердием втолкнул его в вагон третьего класса.

— Недолго вы оставались, — заметил он. — Разве ваш дядя не был достаточно крепок, чтобы вас видеть?

— О да, мистер Столлингем, — ответил Чик в то время, как поезд уже тронулся, — да, он еще очень крепок, очень!..

Со вздохом облегчения он откинулся на спинку скамьи и занялся обдумыванием настоящей жизненной проблемы, касающейся не прошлого семьи Бина, а будущего миссис Гвенды Мейнард. Эта проблема приобрела особенное значение с того момента, когда он в последний раз видел Гвенду. А это случилось еще накануне вечером, когда она вышла из комнаты миссис Шипмет с каким-то странно озабоченным выражением лица.

Миссис Шипмет была хозяйкой пансиона, в котором жила Гвенда Мейнард.

Свою маленькую гостиную миссис Шипмет называла «святилищем». Там ее жильцы платили свои долги, и каждый из них тешил себя иллюзией, что он выговорил для себя такие льготные условия, которые ставят его в привилегированное положение по отношению к другим.

Все обитатели пансиона миссис Шипмет (по ее настоятельной просьбе) вынуждены были держать свои взаимоотношения с хозяйкой под строгим секретом, ибо каждый боялся, что раскрытие филантропической слабости доброй леди может вызвать бунт остальных. Поэтому еженедельный обряд расчета с ней происходит за плотно закрытой дверью «святилища».

Когда жилец открывал бумажник, миссис Шипмет вздрагивала от изумления, как будто презренный металл был последней вещью в мире, о которой она думала в этот момент.

— О, вам не нужно было беспокоиться! Завтра мы бы все уладили. Гм!

Она всегда произносила «гм!» в конце каждой фразы.

Однако обряд, совершаемый в «святилище», мог заканчиваться и несколько иначе…

— Я страшно огорчена, мистер… э… — Она всегда забывала имя жильца в подобных случаях. — Я страшно огорчена, но мои расходы так велики, и в понедельник мне предстоит большой платеж по векселю. И я боюсь, что мне придется просить вас освободить вашу комнату. Гм!

С такого именно свидания вернулась Гвенда Мейнард в субботу вечером.

Чику не удалось повидать ее после своего возвращения из Пальборо вплоть до второй половины дня.

— Миссис Мейнард! — Чик искренне обрадовался. — Мне очень жаль, что я еще не смог вас увидеть. Я вернулся домой только после полудня.

Она улыбнулась ему, но ее улыбка была несколько сдержанной.

— А, это вы, Чик! — сказала она, пожимая его руку. — Я хотела вас видеть. Как здоровье вашего дяди?

— Он очень… крепок. — Чик не мог найти более подходящего определения. — Вы не пойдете в свою комнату, не правда ли? — спросил он робко.

Она покачала головой.

— Я не знаю, куда я пойду, Чик, — ответила она и рассмеялась. — А вы хотели прогуляться?

— Если вы свободны, с радостью. Сегодня прекрасная погода!

— Хорошо, — согласилась она, подумав, и оба вышли на улицу.

Пансион миссис Шипмет находился в наименее удобном для жилья районе Брокли, и все люди нормального телосложения и образа мыслей, когда они «выходили погулять», инстинктивно направлялись в сторону Хилл-Фильдс, что вполне заменяло прогулки в самых красивых парках Лондона.

Гвенда и Чик также отправились к этим притягательным холмам и лужайкам. В течение некоторого времени оба молчали.

Гвенда была миловидна и миниатюрна. Все обитатели пансиона нашли ее «живой и интересной» (сенсационное появление в его стенах настоящей актрисы дало дополнительную пищу для воображения и языка). Однако в течение первой же недели со дня ее приезда интерес к ней иссяк. Мужчины, которым она сразу же — и не без основания — дала отпор, решили, что она страдает излишним самомнением, а девицы, которых она затмила своим появлением, поджимали губы и многозначительно переглядывались, когда ее имя упоминалось в разговоре: Гвенда носила обручальное кольцо и никогда не говорила о своем муже!

— Чик! — Она внезапно остановилась. — Я уезжаю…

Чик побледнел.

— Уезжаете, миссис… То есть, я хотел сказать — Гвенда? — Он нерешительно произнес ее имя. — Куда?

Гвенда пожала плечами.

— Я не знаю, Чик, но миссис Шипмет сказала мне, что ей нужна моя комната. Я уже задолжала ей за три недели.

Чик поглядел на нее с удивлением.

— Неужели? — переспросил он упавшим голосом.

— Да, это правда, — усмехнулась она невесело. — Мне пришлось купить несколько платьев для новой пьесы, ведь Сольберг заставляет нас одеваться за свой счет, а теперь, Чик, когда у меня все есть, — она подавила рыдания, — Сольберг заявляет, что отдаст мою роль, что есть другая претендентка, отец которой знаком с одним лордом. И этот лорд Чени попросил Сольберга передать ей мою роль…

— Давайте присядем, — предложил Чик, овладев собой, — Но разве он не обязан предоставить вам роль, Гвенда?

— Нет, Чик, — ответила она. — Правда, у меня есть контракт, но какой мне смысл бороться с Сольбергом? Он слишком влиятелен: меня будут бойкотировать тогда все театры. Мне остается искать себе что-нибудь другое.