Лорд 2 - [35]

Вскоре Прохор ушёл подбирать кандидата, а я достал амулет подчинения в виде орихалкового шарика на суровой нитке, капнул на металл крови «ефрейтора», повязал волшебную вещь ему на запястье и привёл в сознание.

— Рассказывай, — потребовал я, когда немец очнулся. — Кто сам, кто направил, откуда дети, свои задачи, способы связи.

И пленный рассказал. Хайнц Урслер — это его настоящее имя. Капитан в ГФП в подразделении, занимающемся поиском агентов противника среди мирного населения оккупированных территорий, важных лиц, не успевших сбежать или оставшихся руководить подпольем, террором для запугивания населения, чтобы оно не помогало немцам, вербовкой агентов и так далее. Его командиром был капитан Арне Вебер, командир группы секретной военной полиции (ГФП), занимающейся конкретно мной и моим отрядом. До моего налёта на Витебск группой командовал некий майор, которого мы повесили на площади вместе со всеми остальными германскими чинами и их ставленниками. Заместителем у капитана числился обер-лейтенант Людвиг Шнитке. Этот тип командовал ротой умелых солдат, подготовленных для борьбы с партизанами и хорошо зарекомендовавших себя в тридцать девятом в году в Испании, а чуть позже в Югославии. На данный момент рота понесла серьёзные потери, потеряв половину личного состава убитыми и ранеными в стычках с моими оборотнями и мелкими отрядами окруженцев, всё ещё обитающих в местных чащах и болотах. Их находили с воздуха, бомбили, наводили по радио отряды на земле. Так же в процент потерь входили все больные, обмороженные и немногие пропавшие без вести (а эти точно дело рук моих подчинённых).

Кстати, операцию с использованием детей разработал обер-лейтенант. Он же со своей ротой участвовал в казни жителей деревни, выдавая себя за солдат вермахта и полицейских. Из всех, кто носил форму немецких холуёв, лишь трое были из местных жителей. Их-то и расстрелял Хайнц на глазах детей, чтобы добавить в оперативную игру реализма. По своим соотечественникам «ефрейтор» стрелял холостыми патронами. Подобного представления для неискушённых и напуганных детей хватило выше головы.

Капитан решил отыграть свою роль от и до, живя с детьми в зимнем лесу в шалашах, отдавая им все продукты и терпя голод. На тот случай, если бы поиски моего лагеря затянулись, у Хайнца была подстраховка в лице нескольких егерей в зимних маскхалатах, которые оставили бы в тайнике продуктов. Были два варианта: подвесить на парашюте ящик с оружием и едой, якобы, сброшенные партизанам с самолёта. Или сделать шалаш, на который «совсем случайно» выйдет капитан с детьми. Внутри будет лежать замёрзший красноармеец с вещмешком (или не одним) с консервами и сухарями, которых хватит ещё на несколько дней. Ну, а потом, если бы ничего не вышло с моими поисками, то детей просто… бросили бы. Бросили бы в зимнем лесу на морозе без еды.

— Твари! Какие же вы твари, — со злостью сказал я ему. — Что вам дети плохого сделали?

— Унтерменши, — спокойно ответил гэфэповец. — Какая разница в каком возрасте производить чистку? Лучше это сделать раньше, чтобы меньше ушло ресурсов на их рост. А рабов лучше кормить взрослых, которые могут много и хорошо работать.

Я едва не сдержался, чтобы не прикончить пленника после этих слов. И ведь он не просто это говорил — он так думал!

После такого разговора ни о каком смягчении участи пленного и речи не шло. Очень хотелось устроить ему роспись по телу ритуальным ножом, да чтобы он всё чувствовал, но нельзя. Вернее, неправильно в стратегическом, так сказать, отношении. Нужно, чтобы смерть гауптмана стала уроком для его соотечественников, любителей грязных методов. И заодно пора повторить рейд мести, напомнить немцам, что зря они не вняли предупреждению в табличках на повешенных в Витебске.

Хайнц в тот же вечер стал «учителем» языка для одного из волколаков. Что же до него самого, то вот как я распорядился.

— Прохор, направь двоих волколаков в Лепель что ли или в Полоцк. Пусть найдут форму немецкого капитана и принесут сюда. Нужно, чтобы этот, — указал на безучастного немца, в коем не осталось ни капли разума после ритуала, — оделся в неё. Потом повесите рядом с дорогой где-нибудь поближе к Полоцку. И займитесь ротой того обер-лейтенанта, который направил его сюда.

— Это мы с удовольствием, — оскалился бородатый беролак.

— Берите живыми. Потом вешайте так же вдоль дороги. А я пока займусь амулетами для минского аэродрома.

— Всё сделаем, как нужно, не сомневайся, Кирлис.

Глава 9

— Чёртова русская зима, — прошипел Макс Краузе, когда невольно коснулся голой рукой ствола пулемёта. Да ещё и сигарету уронил, ради которой и снял рукавицу. — Дьявол!

— Тихо ты, — шикнул н него его напарник по караулу. — Мне показалось, что снег скрипел совсем рядом.

Макс мигом смолк, торопливо натянул рукавицу и взялся за оружие. Как специально луна ушла за облако, и вокруг стало так темно, что — как говорят русские — хоть глаз коли.

— Тихо, — шёпотом произнёс он.

— Вроде бы…

И тут в избе, где на ночь остановились первое отделение, кто-то страшно заорал. Это был не сигнал тревоги. Было очень похоже, что человек увидел нечто невероятно кошмарное. От этого крика оба караульных остолбенели. Этим воспользовался враг. Неожиданно для немецких солдат рядом с ними на расстоянии вытянутой руки оказался мужчина в коротком полушубке, меховой шапке и с большим ножом в руке. Неуловимый глазу взмах, глухой удар и напарник Макса беззвучно падает на утоптанный снег.