Лорд 2 - [34]

— Значит, искал партизан, говоришь, — задумчиво повторил я за Прохором.

— Да. Что думаешь по нему? Как по мне, немец ентот получше будет, чем всяческая лепельская шваль. Сказал, что был рабочим на мукомольном заводе, шофёром. Потому и в армии попал за баранку грузовика. Призван в мае, потом на границе служил, а перед Новым годом отправили сюда из-за больших потерь, — перечислил мне биографию немецкого ефрейтора Прохор. — Думаешь, что засланец он?

— Не знаю.

— Не похож, как по мне, — пожал тот плечами. — Хотя, всякое может быть. Вот расспросишь его своим менталом и узнаем. И не дай бог, что обманом к нам попал, я его… — беролак стиснул кулак до хруста костяшек. — Это ж матерей у детишек почитай на их глазах снасильничали и убили только ради его засыла к нам.

— Не злись раньше времени, Прохор. А то сейчас накрутишь себя, а потом стыд начнёт грызть, что хорошего человека в плохом заподозрил, — сказал я.

— Это точно, подожду пока.

— Распорядись, чтобы вечером его привели ко мне.

— Приведут. Киррлис, а когда ты ритуал и присягу проводить возьмёшься? Народ волнуется и ждёт.

— Завтра ближе к полудню.

Ральф Ротбауэр выглядел на пятьдесят лет. Ко мне пришёл переодетый в чистое, побритый и умытый. Но круги под глазами, осунувшееся лицо с пятнами обморожения, почерневшие от грязи и копоти костра ладони, которые так просто не отмыть, красные от лопнувших капилляров глаза, рассказывали о недавних тяготах лучше самого мужчины.

Первым делом я посмотрел на ауру мужчины и понял — всё то, что он рассказал моим помощникам — это ложь! И вовсе никакой он не порядочный семьянин и рабочий, который стрелял из винтовки только во время тренировочных стрельб на стрельбище. Аура выдавала в нём битого жизнью волчару, опасного хищника в человеческом обличии. На его руках кровь десятков разумных.

«Очередной подсыл от германцев, — догадался я. — И ведь не узнают, что все их потуги бессмысленны, пока я владею магией».

Наверное, я как-то выдал это, потому как в следующий миг немец дёрнулся, его лицо из усталого и осунувшегося превратилось в оскал зверя. Непостижимым образом в его руке появился небольшой пистолет, из которого он успел произвести несколько выстрелов. Две пули отклонил мой защитный амулет, который автоматически активировался в тот самый момент, когда я почувствовал опасность. Это тому же Прохору не сделать, так как он не маг, а у меня на ауру многое завязано из волшебных вещей. Третью пулю немец всадил в своего конвоира, не целясь, вывернув руку назад. И попал, судя по болезненному вскрику беролака. Но это не помешало тому навалиться на стреляющего, выворачивая ему руку с пистолетом.

— А-а! — истошно вскрикнул «ефрейтор». Следом раздался мерзкий звук рвущихся сухожилий и треск костей.

— Готов, кажись, — чуть виновато сообщил Прохор, поднимаясь с неподвижного ефрейтора. — Кажись, перестарался я с ним.

— Ну, хоть живым его оставил, — я с укором посмотрел на старейшину.

Тот отвёл взгляд в сторону, чувствуя вину. Ещё бы не стыдился. С его-то возможностями, силой, реакцией и неуязвимостью он мог бы спеленать подсыла, как маленького ребёнка, даже синяков не наставив. А тут чуть руку ему не оторвал. Вон как вывернул её под кошмарным углом.

— Извини, лорд, само так вышло. Да и за тебя стало страшно, он же по тебе палить стал.

— В следующий раз будь аккуратнее. Сейчас разрежь рукав на шинели, чтобы я мог его подлечить.

— Это мы могём, — кивнул он, достал из ножен свой тесак, острый, как бритва, и одним — с виду лёгким — движением располосовал толстое сукно от запястья до плеча. Вместе с шинелью досталось и кителю с нательной рубахой. При этом Прохор не оставил даже красной полоски на коже немца — так филигранно провёл ножом.

Рука у ефрейтора (хотя, какой он к драконам ефрейтор?) выглядела кошмарно. Сустав выпирал из-под кожи совсем не там, где должен был, но хотя бы кость не вылезла наружу. Рука в районе локтя сильно опухла, увеличившись в полтора раза. И опухоль продолжала надуваться прямо на наших глазах.

Первым делом я крепко усыпил немца и использовал обезболивающие чары на месте травмы. Далее постарался вправить на место кости и после этого несколько раз использовал среднее лечение.

— Жить будет? — поинтересовался у меня Прохор, когда я отошёл от немца и сел на табурет.

— Будет, но недолго. В живых его оставлять смысла нет. А перевербовать не выйдет, не такого, как он.

— Дык это, может из него язык вытащить опосля, а?

В первый момент мне показалось, что оборотень подразумевает буквально вытащить из немца язык изо рта. Учитывая его ненависть к полицейским, я подумал, что он решил разделить её и с их господами — фашистами. И решил начать с «ефрейтора», дав ему мучительную смерть.

— Что?

— Научить кого-то из наших его языку. Из новичков можно, а то они ни бельмеса не гутарят по-германски.

— А-а, вот ты о чём… Пожалуй, так и сделаю, — согласился я с его идеей. — Ты подбери человека тогда. Слушай, а Мария не хочет его выучить?

— Не, ей страшно и неприятно. Она решила научиться по учебникам, ей в школе преподавали три года немецкий. Вот только тогда она его уроки не любила. Да вишь, пришлось всё равно учиться ему, — хмыкнул собеседник. — Как только жизнь не ставит в интересную позу.