Лопушок - [12]

В горах прошли дожди, и наша речка возмужала так, что сидеть на кладочке без риска намочить обувь стало совершенно невозможно.

И мы покинули нашу кладочку.

Как оказалось — навсегда.

Теперь мы обнимались на лавочке у тамариного дома, что было не совсем удобно, так как нам то и дело кто-нибудь мешал. То тамарин брат, то её старшая сестра.

А в один из последних дней октября произошло такое…

Долго у меня ещё краснели уши, когда я вспоминал то, что тогда случилось.

Мы договорились с Лёшкой, что я к нему приду.

Ну я и пришёл, а он, видимо, об этом забыл, но, скорее всего, ему помогла забыть Наташа.

Короче, я пришёл: «тук-тук» в дверь, а она вдруг открылась.

У нас с Лёшкой всё было запросто.

Он приходил ко мне, а я к нему.

Ну я и зашёл.

Никого.

Потом я понял, что в доме кто-то есть.

Шагнул в комнату и сразу увидел их.

И глаза мои полезли на лоб.

Наташа лежала поперёк дивана, ногами к двери.

Она опиралась на локти, и голова её была запрокинута, а глаза закрыты.

А Лёшка, мой друг Лёшка, стоял перед диваном на коленях, и его голова находилась между широко раздвинутыми ногами девушки.

Я оторопел.

Что это они такое делали?

Юбка девушки была смята до самой талии, я видел её длинные стройные ноги. Они были обтянуты красивыми капроновыми чулками с кокетливым узором в верхней части бедра.

Были видны резинки, на которых держались эти чулки.

Но главное — Лёшка…

Что он делал своей башкой?

Было ясно, что его нос уткнулся в самое лоно девушки.

Нюхал он её, что ли?

Но самой бесстыдно-жуткой была фраза, которую произнесла Наташа.

— Ещё… Какой у тебя умный язычок, — томным голосом сказала она.

Я попятился.

Задом, задом, словно маневровый тепловоз, я вышел за дверь.

И, прыгая через три ступеньки, побежал вниз по лестнице.

Я так и не мог понять, что это такое увидел.

«Умный язычок» — это было непостижимо!

Но я понял другое: Лёшка с Наташей обскакали нас.

Ну и что?

Придёт время, и мы их догоним.

И время пришло.

Перед самыми каникулами.

В один из вечеров Тамара, прижавшись ко мне, тихо произнесла:

— Знаешь — что?

— Что?

— Послезавтра нас с тобой зовут отметить окончание четверти.

— Кто зовёт? — не понял я.

— Томочка и Толян.

— Да? И когда это будет?

— Вечером, после десяти часов.

— Как это? — похоже, я соображал очень туго.

— Томочкины родители уехали на три дня…

— Ну и…

— Можно побыть у неё всю ночь…

Вот теперь я понял.

Показалось, что горячий шквал ударил мне в лицо.

Моя Тамара звала меня «на хату».

Часть третья

Моё сердце застучало тревожно и радостно.

— Пойдём? — лукаво спросила Тамара.

— Я… Я не знаю, — промямлил я.

— Нас будет четверо: Томочка, Толик, ты и я, — снова стала объяснять она.

Компания, и правда, была чудесная.

Мой одноклассник Толян был старше меня на полтора года, поскольку просидел лишний год в первом классе. Плюс, его подружка, которую тоже звали Тамара. Она училась в восьмом, в одном классе с моей Тамарой, но лет ей было, как и мне, пятнадцать, просто она родилась где-то в октябре, поэтому её не взяли в наш класс. Хотя она была очень развита телесно.

Мы все называли её Томочка.

Однажды случилось так, что моя ладонь нечаянно коснулась её груди, и я поразился тому, какая она у Томочки большая и упругая. Училась Томочка очень хорошо, и поэтому мы все были очень удивлены, когда по школе пополз слушок о том, что наш туповатый Толян заслужил её благосклонность.

Немудрено — в физическом развитии Толян обогнал нас всех.

Он был так нахален и самоуверен, что мог запросто схватить за грудь любую девчонку нашего класса.

При всех!

— Пусти, дурной! — пищала та, сбрасывая с себя его лапы.

— Какие крепкие у нас яблочки! — радостно кричал Толян.

— Ты нахал! — лицо девчонки становилось пунцовым.

А Толян крепко прижимал её к себе и громко пел:

«И дорога-а-я не узнает, Какой у парня был конец!»

Признаюсь, в своих отношениях с Иркой я невольно пытался подражать Толяну. Казалось, что именно так и нужно обращаться с девчонками — нагло, нахально, дерзко.

— Что посмеешь, то и пожмёшь! — тоном наставника говорил мне Толян.

Итак, меня звали «на хату».

Причём, не просто так. Меня звала моя любимая девушка.

Двое на двое.

Если я тоже пойду.

Вроде, всё понятно.

Что-то жарко-душное возникло в груди и уже не отпускало меня. Наконец я понял, куда и зачем она меня зовёт. Толян рассказывал, как проходят такие вечеринки. Немного еды, много вина, немного танцев и много жаркой возни на скрипучем диванчике, одна парочка в одной комнате, вторая в другой. И тут уж как повезёт.

Так сказал Толян.

Предчувствие было такое, что повезти может. Причём сильно.

Хотел ли я этого?

Конечно, хотел.

Хотел и боялся.

Наши ежевечерние объятия с Тамарой становились какими-то неразрешимыми. Мы целовались до одури, до боли в зубах, до припухших губ. Я расстёгивал её тонкий плащик, пуговки кофточки, и ладонь моя проникала к нежной коже.

Когда мои пальцы прикасались к упругому соску девичьей груди, то мне казалось, что ещё минута — и сердце непременно выскочит из моего бренного тела. Так оно колотилось.

— У тебя холодная ладонь, — шептала Тамара, но не отталкивала меня.

— Сейчас она согреется, — дрожащим от страсти голосом обещал я.

Ладонь и впрямь быстро согревалась.