Лопе де Вега - [42]

Образующая почти петлю вокруг

Толедо и принимающая его

В свои прозрачные объятия.

Но мог ли я вообразить,

Что, вернувшись с войны,

Я найду вас в таком положении,

Моя дражайшая супруга?

Глава VI УСТАНОВЛЕНИЕ МИРА В ИСПАНИИ И НОВЫЙ ВЗРЫВ ТВОРЧЕСКИХ СИЛ. ЛОПЕ В ИЗГНАНИИ. 1588–1595 годы

Лопе вновь встретился с Изабеллой де Урбина

Лопе вновь оказался рядом с Изабеллой, которую вопреки ее желанию вовлек в буйный вихрь, коим была его жизнь. Он не слишком часто вспоминал о ней с момента отбытия из Лиссабона. Теперь же, когда он вновь увидел эту молодую женщину, столь хрупкую, но в то же время и столь сильную, такую красивую, такую образованную, такую добродетельную, в душе Лопе вновь ожили благородные чувства; эта любящая и внимательная к возлюбленному женщина отдалась во власть безумства и позволила себе любить того, кто впоследствии будет вытягивать, высасывать из нее все жизненные силы, того, кто сегодня осознавал, что в ее верности, стойкости и терпении было нечто воистину героическое. Именно такой, верной и преданной, она и предстанет в тех стихах, которые Лопе напишет позднее и посвятит ей. Изабелла не обладала стройностью и гибкостью Елены Осорио, но ей были присущи изящество и элегантность, хотя ростом она была менее пяти футов, но казалась выше благодаря прекрасной осанке. Ее кожа при дневном свете напоминала полупрозрачную слоновую кость, а взор ее всегда выдавал те чувства, что переполняли ее душу, и настойчиво требовал столь же страстного взгляда в ответ, в чем ей невозможно было отказать. «Ах, Изабелла, позвольте мне с вами поговорить, — сказал ей Лопе, мучимый угрызениями совести. Затем, взяв ее за руку, он продолжал: — Я хотел бы заслужить прощение, исправив все то зло, что я вам причинил, сударыня, я хотел бы, чтобы каждое мое деяние стало для вас крохотной частицей света».

Ответом Изабеллы было ее вспыхнувшее от счастья лицо, озарившееся ослепительной улыбкой.

«На мой взгляд, — продолжал уже увереннее Лопе, — в том положении, в коем мы находимся, разумнее всего было бы положиться на ваш выбор, который, разумеется, будет благоразумным и мудрым».

Изабелла, как всегда немного смутившись, решила отступить на второй план и предложила положиться во всем на друзей Лопе, которые всегда приходили ей на помощь, к примеру на Гаспара де Порреса, директора театра, которому молодой драматург отдавал для постановки большинство своих пьес. Встретившись с друзьями и выслушав их, Лопе был вынужден признать, что действительность настигла его, как ни старался он бежать от нее.

И доказательством тому была необходимость отправиться в изгнание, так как с печальным для Испании исходом похода «Непобедимой армады» все надежды на возможную амнистию или смягчение наказания рухнули и Лопе был обязан покинуть Кастилию.

Итак, Лопе выслушал советы верных друзей. Но думал ли он тогда, что они смогут помочь ему настолько, что наказание превратится в преимущество, а несчастья и превратности судьбы — в милости этой переменчивой дамы?

Но, быть может, таково Провидение, никогда не покидающее гения: если оно выбирает кого-то для осуществления некой миссии, суть коей заключается в достижении славы, то все способствует этому человеку, даже его невзгоды.

Гаспар де Поррес стал исполнителем воли Провидения, и его светлый разум нашел прекрасное решение. Исколесив всю Испанию со своей труппой актеров, Поррес как никто другой знал самые безопасные уголки и предложил Лопе остановить свой выбор на крупном городе края, именовавшемся испанским Левантом, — на Валенсии.

Пребывание в Валенсии и сладострастная нега бытия

Несомненно, Валенсия была благоприятна для жизни со всех точек зрения: не только по причине прекрасной природы и чудесного климата, не только потому, что столица провинции стала одним из самых динамично развивающихся центров торговли на Иберийском полуострове, но еще и потому, что богатство и бурная деятельность, кипевшая в этом крупном портовом городе, чьи «ворота» были обращены в сторону Франции и Италии, способствовали расцвету искусств. Лопе позволил друзьям убедить себя отправиться в Валенсию, правда, не без грустных вздохов, ибо чувствовал, что его призывает к себе Мадрид, ведь именно там он добился успеха у широкой публики. Вот почему прямо перед отъездом (позднее он вспомнит об этом в одном из своих произведений) он скажет: «Увы! Несправедливо наказание в виде изгнания, которое на заре моей юности бросает меня во тьму страданий! Но кто знает, быть может, я буду жить гораздо лучше среди чужеземцев; ведь часто случается так, что того, кем пренебрегает отчизна, почитает и ценит новая земля, принявшая и ставшая ему приемной родиной». Так впоследствии говорил молодой пастух, в чьи уста Лопе вложил слова, вырвавшиеся из его собственной души.

Горячий прием, оказанный ему в Валенсии, и приятное времяпрепровождение, ожидавшее его там, Лопе запомнит надолго и всегда будет думать, что два года, проведенные там, были самыми спокойными годами всей его жизни. Именно там, в Валенсии, этот человек с неуравновешенным характером и буйным темпераментом познал безмятежность и душевный покой, при коих разум, однако, постоянно пребывает в возбуждении. Действительно, Лопе, совсем недавно побывавший рядом со смертью, хотел жить в мире и спокойствии и более не желал грома и молний реальности, предпочитая познать власть стихий лишь в воображении. Итак, вместе с Изабеллой де Урбина он покинул окрестности Толедо, испустив несколько печальных вздохов: «О чудесные зеленые берега, омываемые светлыми водами Тахо! Я отбываю в иные края, туда, где река выносит свои воды в Испанское море. Ах, лишь бы мне, утопающему в слезах, не умереть раньше, чем я достигну тех пределов!»