Лопатка - [31]

У старателей он что-то вроде зав. производством. Пытался обвинить меня в том, что в субботу его артели недодали горючего. Я молча бросил перед ним бумаги, потом так же молча провёл на склад. Сегедин - зовут его не то Сергей, не то Семён - хотел было продолжать скандал, но посмотрел на меня и смолк. Он струсил так явно, что мне стало и смешно и страшно. Страшно за то, что его брат может оказаться хоть сколько-нибудь похожим на него. Но я вспомнил все свои сеансы связи с Волком, восстановил в ушах звучание его голоса - и ещё раз убедился в том, что, каков бы ни был его старший брат, избранный мною объект достоин меня.

Я ещё раз оглядел Сегедина-старшего, оценил и остроносые туфли на кокетливых каблучках, и золотую цепочку на шее. Как беспомощны эти попытки придать себе благополучный вид! Но почему-то мне показалось, что эта личность ещё сыграет какую-то роль. К такого рода предчувствиям я склонен прислушиваться. Они - плод деятельности подсознательного, а подсознательное представляет собою более тонкий и чувствительный аппарат, нежели интеллект и даже сфера осознанно-эстетического.

Повинуясь этому предчувствию, я вкратце описал Сегедину визит покойного Шмидта ко мне в ночь с субботы на воскресенье. Этот рассказ произвёл на старика неожиданное впечатление. Он ещё больше чего-то испугался и сразу торопливо уехал, хотя перед этим просил у меня разрешения воспользоваться моей рацией для связи с Центральным. Что ж, будет любопытно проследить за эволюциями и этого объекта.

Перечитывал утренние записи. То посещение казино - интересно, что я о нём давно не вспоминал. Мой бывший коллега Александр - тоже достойный упоминания объект, не похожий ни на Марека Гольдмана, ни на Юру Крохичева, хотя совмещал в себе некоторые черты и того, и другого. С Юрой, например, его роднила искренность. Как он радовался, когда я подарил ему деньги! Вероятно, столько наличных он и в руках никогда не держал. А когда два дня спустя я приехал к нему поздно вечером, он так же искренно завёл разговор о том, что мне необходимо одуматься и взять обратно хотя бы то, что осталось у него на руках. Он даже вынес деньги из спальни и вновь совал их мне в руки.

Тогда я решил немного сымпровизировать. Первоначальный мой план состоял в том, чтобы оставить в распоряжение Александра свой автомобиль. Следующим утром я улетал из тех краёв навсегда. Сказать, что накануне отлёта я поехал в соседний городок к Александру только потому, что у него был такой же, как у меня, Пежо? Нет, полагаю, что и здесь оставило свой след подсознательное. Без участия моей воли оно работало над зафиксированными памятью тогда, в казино, прямым взглядом и открытым выражением лица Александра - и теперь подсказало мне путь действия.

Как бы то ни было, увидев деньги, которые Александр простодушно пытался мне вернуть, я изменил своё намерение. Дом его стоял на отшибе, в тихом месте. Из прихожей, где мы разговаривали, слышно было, как стучит в темноте дождь.

- Нет, Алек, этим деньгам мы найдём другое применение, - сказал я.

Он был неглуп. Он услышал в моём голосе что-то такое, что заставило его замолчать и уставиться на меня побелевшими расширенными глазами.

Я запер дверь на ключ и вынул штепсель телефона из розетки. Александр пытался мне помешать, но я отстранил его одними вытянутыми пальцами. Бедняга, он считал себя крепким парнем! Меня порою посещает жалость к моим объектам... (Это может прозвучать странно, но ведь только примитивные организмы предсказуемы).

Я не применил никакого насилия. После отключения телефона я даже не прикоснулся к нему. Я только говорил и смотрел ему в глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы он прожевал и проглотил не всю пачку - я опять его пожалел - но не менее десяти тысяч. Всё остальное я неторопливо, бумажку за бумажкой, сжёг в камине. При свете этого огня было уютно вести беседу. Точнее, монолог, ибо он лишь молчал и безотрывно глядел на меня глазами, в которых радужный кружок был сплошь обведён белком.

Под утро я улыбнулся Александру и сказал:

- Тебе, мой друг, хватит ума, чтобы никому не рассказывать о нашей сегодняшней встрече. Мне никто ничем не сможет повредить, а тебя поднимут на смех. До свидания! Утром увидимся на работе. А вечером, если захочешь, сможем продолжить наш разговор.

Он молчал, не мигая и не сводя с меня глаз, которые, казалось, расширились ещё больше.

- Алек, воспитанные люди, когда уходит гость, говорят до свидания.

- Д-до свидания.

- Это лучше. До свидания, Алек. Хм. Да ты, кажется, поседел. Нехорошо, нельзя так распускаться.

Всю дорогу я не отпускал педаль акселератора от пола. Километров за двадцать до аэропорта меня остановил полицейский, чтобы выписать штраф, который мне уже не суждено было оплатить. Рассматривая в бледном свете утра его грузную фигуру в униформе, большое лицо и светлые усики, я думал: вот был бы занимательный объект! Но думал отвлеченно, устало.

Та ночь поныне осталась моим непревзойдённым шедевром.

Несколько лет назад я узнал, что Александр после моего отъезда пытался покончить с собою. Спасла его случайность: сосед заглянул в дом, чтобы одолжить бензопилу, и успел вынуть Александра из петли. Тогда я поздравил себя с тем, что предусмотрел и подобный вариант: после съедения денег заставил Александра принять слабительное, а затем многократно смыть унитаз.