Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук - [91]

Ходорковский закончил тюрьмой по одной простой причине: он политически выступил против Путина. И тогда всем показали, что делать большие деньги в России и значит свернуть на неверную дорогу. Путин был в ярости, что непокорный олигарх получил поддержку в Думе, которая не проголосовала за закон относительно повышения налогов в нефтяной промышленности. Ходорковский считал такое лоббирование, кстати общепринятое в Соединенных Штатах и Британии, нормальным для современной демократии. «Я действительно не вижу разницы с политической точки зрения между „ЮКОСом" и „Дженерал моторс", — сказал он вскоре после избрания Путина президентом. — Обе компании дают около двух процентов ВВП. Обе лоббируют в парламенте свои интересы. Обе ведут пропагандистскую кампанию в прессе».

Ходорковский также оказывал поддержку группам, занимающимся правами человека, и купил еженедельную газету «Московские новости», назначив редактором неподкупного критика Кремля. Он выплатил 100 миллионов долларов оппозиционным партиям — «Союзу правых сил» и родственной ему партии «Яблоко». Он даже намекал на то, что будет баллотироваться в президенты на выборах 2008 года. Если бы ему это удалось, то ныне власть предержащие оказались бы в большей опасности. Он много знал о том, куда делось национальное благосостояние и кто из государственных чиновников и работников аппарата КГБ получил от этого прибыль. «Если такой человек решает идти в политику, то его ожидают большие проблемы», — сказал человек, близкий к «Менатепу». Ходорковский не просто раздражал — он был политически опасен. Его арест стал эффективным способом избавиться от него.

Очень важно, что во время ареста Ходорковского «ЮКОС» находился в процессе слияния с «Сибнефтью». Эта была сделка, в результате которой могла бы образоваться четвертая по величине нефтяная компания в мире (после Exxon Mobil, ВР и Shell), стоящая около 22 миллиардов фунтов стерлингов. План Ходорковского заключался в том, чтобы впоследствии продать часть уже объединенного гиганта одному-двум крупнейшим нефтяным предприятиям США — самой компании Exxon Mobil или Chevron Texaco. В Кремле уступка иностранцам даже части контроля над главным конгломератом природных ресурсов России (и тем более каким-то иностранцам) считалась равносильной предательству. Ходорковский был хорошо известен своими проамериканскими взглядами. Когда его спросили, сознает ли это Путин, он ответил: «Он знает мои взгляды. Это не секрет… Я хорошо известен в России своим проамериканизмом».

Путин знал, что олигархи уже начали продавать свои активы иностранцам, и арест Ходорковского — это самое малое, что он мог сделать, чтобы деньги не уходили из страны. «Распродажа части стратегических активов России без консультации с Путиным было большим „нельзя", — говорит топ-менеджер «ЮКОСа». — Никто не знал точно, но очень многие люди понимали, что у Кремля была реальная причина преследовать Ходорковского» [33].

Человеком, который занимался слиянием, стал Юрий Голубев, представитель руководства «ЮКОСа» и один из тех сотрудников, кому Ходорковский вполне доверял. В январе 2007 года Голубев, тоже разыскиваемый российской прокуратурой, был найден мертвым в своей лондонской квартире. Его смерть «не вызвала подозрений» у британской полиции. В протоколе записали, что он умер от сердечного приступа.

Ходорковский также планировал и другой шаг, который в Кремле посчитали еще более возмутительным. Лишь около 18 процентов акций «ЮКОСа» продавались публично, остальные могли получить только определенные люди. Во время следствия относительно уклонения от уплаты налогов совет директоров «ЮКОСа» объявил о распределении экстраординарных дивидендов в сумме 2 миллиардов долларов, что на 400 процентов превышало выплаты прошлого года. «Вместо того чтобы использовать эти средства на модернизацию индустрии, они явно планировали вывести активы перед распределением, — считает Майкл Хадсон. — Никаких объяснений причин с точки зрения рынка для таких огромных дивидендов не было».

По мнению Пола Хлебникова, впоследствии редактора рус ской версии «Форбс», действия против Ходорковского можно рассматривать как пример «правосудия для избранных». Однако он добавил: «Это все же лучше, чем отсутствие правосудия совсем… Арест Ходорковского не свидетельствует о триумфе закона. Зверский способ, каким было произведено задержание, показывает, сколько нужно еще пройти России, чтобы достичь цивилизованной системы действия закона… Но я думаю, мы оглянемся на это событие и поймем, что оно на самом деле усилило базу прав на собственность в России».

«Это не было битвой матери Терезы против Тайсона, — описывает Билл Броудер из «Эрмитаж капитал менеджмент» этот эпохальный бой. — Друг с другом дрались два больших упрямых парня, и один из них победил. Выиграл Путин, а Ходорковский проиграл, но битва была честной. Он, конечно, не заслуживает жалости как политический узник, потому что все, что он сделал, не позволяет считать его таковым. Для всех, кто знает прошлое… он сделал очень тяжелой жизнь многих людей, когда взялся руководить». Даже люди его собственного круга понимали, что он играет в опасную игру. И, как сказал топ-менеджер „ЮКОСа", „мне было ясно, что мы подписываем себе смертный приговор"» [36].