Лондон у ваших ног - [17]

— Спасибо, у меня дела, — вежливо отказываюсь я, хотя такая компания меня вполне устраивает. Тоскливо, как белой вороне, среди английского населения одиноко жевать булку. Как оказалось, я совсем не люблю одиночества, душа у меня по-русски компанейская.

— Пойдемте, — настойчиво уговаривает меня кнопочка, — вы тут уже со мной минут сорок возитесь.

— И, наверное, сильно проголодались, — в шутку добавляет мужчина.

И я почему-то соглашаюсь.

Мы шагаем по шумному центру и, свернув на близлежащую улочку, заходим в симпатичный бар.

— Это мой любимый паб, — сообщает отец девочек и показывает на стены. Бар стилизован под старину: красного дерева книжные шкафы с золотыми корочками древних книг. Фотографии строгих дам — длинные юбки, пенсне. Приветливый бармен в белой сорочке и галстуке нарочито аккуратно приносит нам пиво и сэндвичи с красной рыбой. Тоненькие кусочки хлеба аппетитно нарезаны треугольниками. Девочки заказывают себе сладкий пирог.

— Русские удивительный народ, — с удовольствием сделав глоток из огромной кружки, замечает мужчина. — Где бы ни были, обязательно найдут друг друга. Мне приходится много ездить по миру, и даже в самой иностранной глубинке я находил соотечественников.

Девочки, разложив на столе покупки, живо обсуждают свои приобретения.

Я снова с любопытством присматриваюсь к их папе: средних лет и, как принято говорить у нас, интересный. Серые живые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, выступающий подбородок. Крупные черты придают лицу мужественность, а внушительные габариты фигуры подчеркивают силу. Такие, как он, вызывают доверие, в случае беды хочется спрятаться за их широкой спиной — не дадут в обиду, защитят. Рядом с ними сразу возникает желание быть не самостоятельной, эмансипированной, а именно слабой женщиной. Ощущение, что слабому полу он позволяет все, чувствовалось по тому, как вели с ним себя дочери.

Он любил, как только могут любить сильные мужчины — нежно и без оглядки, хотя то, что он человек с характером, было сразу заметно.

— Взял их в командировку. Очень хотели Лондон посмотреть. — Улыбка на открытом лице, светящийся взгляд. — Они с матерью на Севере живут, — последние слова мужчина произносит жестко, хмурится, собрав складки у переносицы.

Я не задаю никаких вопросов. Профессия приучила меня внимательно слушать людей и не перебивать.

— У меня фирма в Москве. — Он протянул визитную карточку, и я прочла его имя. — Видимся редко, — кивнул Николай в сторону девочек.

Больше ни полслова. Почему они не живут в столице вместе с ним? Почему редко видятся?

— Журналистка? — прочитав в моей визитке название газеты, удивился он. — Тоже в командировке?

Я отрицательно помотала головой.

Телефонная трель откуда-то из-за пазухи прервала нашу беседу. Николай поднес плоскую трубку к уху и тут же преобразился. Я не ошиблась в оценке его характера. Голосом человека, не терпящего возражений, он давал кому-то указания.

Я переключилась на девочек, чтобы не мешать.

— Маме купили, посмотрите. — Младшая протянула солидную бархатную коробочку, щелкнув замочком.

Две изящные сережки, отражая свет, подмигнули чистыми глазками бриллиантиков.

— Прелесть! — восхитилась я.

— Думаете, ей понравится? — наивно поинтересовалась та, которую звали Катей.

— Не сомневаюсь, — успокоила я девочек.

— Она просила цепочку, — заметила Катя.

— Еще и цепочку купим, — уверила сестра.

— Может быть, хотите позвонить? — обращаясь ко мне, предложил Николай.

— Мы хотим, — закричали девочки и стали выдергивать из его рук трубку.

После продолжительного молчания, видимо, никто не подходил, они передали трубку мне.

— Спасибо, — застеснялась было я, но потом набрала свой домашний московский номер.

В трубке послышались далекие длинные гудки. Сейчас в Москве было довольно поздно, разница с Лондоном в три часа. Миша должен быть дома. «Где же это он?» — мелькнуло у меня в голове.

— Всем не везет, — заключил Николай и предложил: — Раз нас всех никто не ждет, веселимся дальше. — И вопросительно посмотрел на меня.

— Пойдемте с нами, — поддержали отца девочки и, поддавшись их настрою, я согласилась, тут же забыв о муже.

Мы прошлись по расцвеченной Пикадилли. Девчонки с интересом пялились на тусующуюся молодежь, с грустью проводили взглядом длинную очередь, змейкой ползущую по ступенькам в кафе «Планета Голливуд», и затянули нас в игровой центр.

Поднявшись на самую верхотуру, девочки пожелали на ракете слететь вниз. Чувствовалось, что после выпитого пива их папа не испытывал острого желания превратиться в космонавта. И хотя снизу раздавались дикие вопли зрителей, наблюдающих за взлетом и падением этого космического монстра, он все же мужественно согласился. Видя мои полные ужаса глаза, сестры милостиво не предложили мне присоединиться к компании.

Их долго пристегивали, проверяя не выпадут ли они в процессе полета с высоты примерно пятиэтажки. Судя по реву публики, посадка обещала быть жесткой.

Ракета, словно сорвавшийся с троса лифт, резко падала вниз, затем, будто передумав приземляться, вновь отскакивала от посадочной площадки и взлетала ввысь, и так несколько раз, пока обезумевшие от крика и грохота зрители вроде меня не отключались. А уж те, кто находился внутри, то есть «космонавты» должны были вернуться разобранными на куски.