Лондон. Темная сторона - [8]

— Ты возражаешь против порядка или тебя пугает чистота?

Вот дрянь, защита — всегда самый верный путь к поражению. Она пришла в восторг, подвинулась поближе, провела мне языком по шее, мгновение — и мы уже слились в объятиях. При всем моем опыте эротических приключений никогда раньше у меня не было такого секса. Позднее, когда мы валялись на полу, и я пытался отдышаться, она спросила:

— Чего ты хочешь?

Она закурила. Обычно у меня дома не курят, но тут я почему-то не стал возражать. Я приподнялся, опершись о локоть, и заметил:

— Думаю, я только что получил то, чего хотел.

Она запустила окурком в направлении раковины. Нелегко было отвести глаза и стараться не думать, куда он упадет. Она сказала:

— Секс. Секс — это ерунда, мелочь. Я имела в виду: в жизни… как бы это сказать? По большому счету?

Я хотел жить без проблем, избежать тюряги, не упустить своего. И сказал:

— Ну, хорошая тачка не помешала бы…

Она оборвала меня:

— Дурь какая. Шикарные авто! Тачки для мужиков теперь вроде фаллического символа, у кого навороченнее, тот и круче. По мне, так обычной колымаги довольно.

Ее голос так и сочился желчью. Прежде чем я успел раскрыть рот, она продолжала:

— Я хочу загрузиться. Чем-нибудь покрепче. Понимаешь, о чем я?

Я чуть не проболтался о заначке под полом. Но удержался и спросил:

— Ну, загрузишься. А дальше что?

Она перестала одеваться и уставилась на меня, как на умственно отсталого:

— А дальше, черт тебя дери, все на свете.

Она направилась к двери. Я спросил:

— Уходишь?

Мне всегда хотелось, чтобы телки исчезали, как только нужда в них отпадет. А тут вдруг…

Подбоченившись, она подняла бровь:

— Думаешь, готов ко второму раунду? По мне, так ты настолько выложился, что тебе нужна как минимум неделя перед новыми подвигами. Или я ошибаюсь?

Да уж. Раньше бабы всегда были мною довольны. Но вместо того, чтобы велеть ей покрепче закрыть за собой дверь, я почти прохныкал:

— Когда мы увидимся?

С самодовольной улыбкой, сияющей, словно неоновая вывеска, она сказала:

— Я тебе позвоню.

И ушла.

Она не позвонила.

Я вернулся в паб, но ее там не было. Ладно, я еще несколько раз туда заглянул, спросил о ней у бармена. Мы давно с ним знакомы. У наших отношений, как говорится, есть история, и она не слишком плоха. Он удивился и переспросил:

— Ирландская цыпочка, да?

Я сокрушенно кивнул, противно было признаваться этому пройдохе за стойкой, что мне что-то нужно. Раз он со мной треплется, значит, треплется и с другими тоже. Того и гляди, поползет слушок, что я… как бы это сказать… поддался? Нет, хуже, раскис. И все, считай, я покойник, ко мне сразу же сползутся все хищники из окрестных городских джунглей. Бармен уставился на меня:

— Дружище, ты меня удивляешь. Вот уж кого не держал за бабника.

Погано. Хуже некуда.

Захотелось влепить ему затрещину, чтоб знал свое место, но так информацию не получишь. Постаравшись придать голосу убедительности, я огрызнулся:

— Это ты о чем?

Он самозабвенно выполнял свою обычную работу: протирал стаканы, прибирал на стойке. Мне пришлось некоторое время ждать ответа. Наконец он выпрямился, почесал нос и сказал:

— Прими мудрый совет, приятель. Держишь от нее подальше. Она водится с тем черным типом, Невиллом. А с ним не стоит связываться.

О Невилле говорили, что он парень серьезный: прикончил как минимум одного наркоторговца и по-крупному промышляет порошком. Я двинулся к выходу со словами:

— Я в курсе.

Бармен не стал насмехаться, хотя явно был близок к этому:

— Ну да, еще бы.

Срань. Срань. Срань!

Эта сучка играла со мной. Я твердо решил выкинуть ее из головы и заняться своим делом. К тому же мне пришлось обзавестись новым ковром, в старом сигарета прожгла дыру на самом видном месте.

Неделю спустя я торчал в пабе, где по вечерам пели караоке. Навар там обычно невелик, постоянные клиенты этой пивной редко покупают наркоту, им петь охота, но и в такие вечера можно кое-что между делом продать. Я сидел в глубине паба, обсуждая кое-какие планы со своим дилером, и вдруг услышал чей-то голос:

— Я хотела бы спеть «Полуночный вой».

Она. Келли. С одной из моих любимых песен Люсинды Уильямс. Наверняка видела у меня диск. Я торопливо оглянулся. Невилла нигде не было. Как только Келли запела, пивная затихла. Ее голос ошеломлял. Поразительно чистый, невинный и все же с намеком на опасность. Перед таким голосом мало кто может устоять. Когда она умолкла, грянули оглушительные аплодисменты. Дилер сидел с раскрытым ртом. Он прошептал:

— Господи, как хороша.

А она спрыгнула со сцены и, сдержанно улыбаясь, направилась в мою сторону. Я твердо решил сохранять самообладание, но, к своему ужасу, проскулил:

— Ты так и не позвонила.

Дилер странно посмотрел на меня.

— А где же: «Привет, как поживаешь?» — полюбопытствовала она. Я отодвинулся, нечаянно дотронувшись до ее руки, и от этого простого прикосновения чуть не задохнулся. Она сказала: — Да, спасибо, я не прочь выпить.

Я заказал две большие порции водки с тоником, безо льда. Она взяла стакан.

— Я предпочла бы «Бушмиллис», но, черт, где мне устоять перед альфа-самцом.

Легкая насмешка. Сияющие глаза с полыхающим в них зеленым отсветом. У меня голова пошла кругом. Я решил действовать без обиняков и спросил: