Лондон. Темная сторона - [30]
Большинство «питателей» испытывают чувство собственника по отношению к тем, кого откармливают. Бас-гитарист был исключением. По словам Дэвида, Мэри просила музыканта позволить ей время от времени принимать клиентов, чтобы она могла немного подзаработать. Говорила, что ей не нравится тратить его денежки. Бас-гитарист, похоже, находил это забавным. Он запустил ее изображения кое-куда в Сеть, на сайты Любителей Толстух; этих самых толстух он, скорее всего, тоже снимал. Дэвид попросил дать ему неделю на поиски ключей и адреса. Недели хватило, и я оставил у секретаря заявление о двух днях отпуска.
Вежливость требует захватить подарок, когда отправляешься в гости к женщине. Я захватил четыре. Я и не догадывался, что в Кентиш-таун такой большой выбор. Заодно я уделил куда больше, чем обычно, внимания своей домашней обстановке. Я даже холодильник разморозил. Возможно, Кэйт была отчасти права, упрекая меня в том, что работа застит мне все остальное, хоть и противно слышать такие вещи. Конечно же, я купил цветы, потом перешел дорогу и приобрел в булочной тех самых желтых булочек, развернулся и направился к Паундстретчеру. Господу ведомо, как, но никогда прежде я не замечал заведения, из которого вышел теперь с двумя большими банками шоколада и — гулять так гулять — с детским серебристым костюмчиком, явно нуждавшемся в услугах химчистки, для Дино.
По дороге обратно домой я сделал новое открытие. В квартале-другом за станцией находился невероятный магазин нижнего белья для старых дам. Если вы видели что-то подобное, то поймете меня. О таких местах забыло само Время. Главной достопримечательностью здешней витрины служили колоссальные дамские панталонища; они еле-еле в ней умещались. Для Мэри эти панталоны, пожалуй, будут маловаты. Но все еще может перемениться.
Когда схлынул час пик, я подхватил Дино и сел в автомобиль. Я в точности знал, когда уйдет бас-гитарист. Сидя в автомобиле у желтой линии разметки, я делал вид, будто изучаю алфавитный указатель, когда увидел его в дверях. Направляясь к парковке для местных жителей, он прицелился приборчиком на цепочке с ключами в сияющий «Рэйнджровер». Машина чирикнула, и бас-гитарист залез в нее. Я выждал еще десять минут после того, как он отъехал, потом выбрался наружу и поднялся на крыльцо. Не считая машин, улица была пуста настолько, насколько это вообще возможно в центре Лондона. Я опробовал первый ключ в связке, затем второй. Ни один, кажется, не подходил. Я выронил их, выругался, и как раз в этот миг кто-то вышел из соседней двери. Вряд ли вышедший посмотрел в мою сторону. Когда я поднял ключи и попробовал снова, у меня все получилось.
Помещение за парадной дверью напоминало склад. Остальные двери были не заперты и вели в комнатушки, набитые ящиками и упаковочными клетями. Слева находилась очень узкая лесенка. Не иначе как в Мэри было много меньше, чем теперь, когда она впервые пришла сюда. Ступени оканчивались у запертой двери. Второй ключ отпер ее без осложнений, и я вошел.
Я основательно изучил эту комнату, снова и снова просматривая тот диск. Она оказалась такой же сверхъестественно чистой и опрятной, как в видеозаписи. Ни пятнышка, даже с отпечаток пальца размером, на стенных панелях. Я сразу заметил веб-камеры и подумал, а не снимают ли они меня. Подсознательно я учитывал такую возможность, поскольку знал, что выгляжу очень даже ничего. Кэйт и не догадывается, кого она отвергает.
Вот и коридор. Пройдя по нему, я заметил боковую дверь, которую не помнил по фильму, и отворил ее. Большая ванная, тоже без единого пятнышка. Судя по виду зеркал, сплошь покрывавших стены, их терли основательней и чаще, чем подросток свое причинное место. Я дошел до конца коридора и настежь распахнул дверь.
— Привет, док, — сказала она. — Вы мне что-нибудь принесли?
У меня не было настроения возвращаться домой. Малькольм объявится только утром, а пока мне хотелось спокойно посидеть и хоть чуть-чуть расслабиться. Ботинки жали, и я их скинул. Мы оставили ее лежать, такую безмятежную с виду, и вернулись в первую комнату. Проходя мимо стоявшей на подпорке бас-гитары, я ощутил побуждение дернуть струны, но удержался. У окна стоял стул, там мы и пристроились, я и Дино, слушая, как за окном проносятся машины. Я вам сказал о Малькольме? У меня в последнее время пошаливает память. Наверное, дело в темазепаме.
Малькольм хирург. Еще один из моих бывших пациентов. Акротомофил. Хотя Дино нередко возражал мне, что вообще-то он апотемнофил по доверенности. Не так ли, Дино? Так или иначе, Малькольм больше, чем положено, увлекся ампутациями и делал их в больнице и за ее стенами, был бы повод. Как я уже говорил, я многое знаю о людях; это занятно и небесполезно. Малькольм по-прежнему хирург, но сейчас он полностью ушел в частную практику. Заработал целое состояние. Пациентам нравится его работа. И Мэри она тоже понравится. Ну а басист… Что же это я никак не припомню его имя? Уверен, она мне его называла. Так вот, он куда лучше будет выглядеть без этих своих жутких пальцев. Итак, утром мы сперва займемся Мэри, а бас-гитарист пойдет вторым номером. Стыд и позор, я не пригласил Кэйт, времени-то вдоволь. Может, стоит ей позвонить? Как ты думаешь, Дино? Позвонить Кэйт? Сказать ей, что я подписал бумаги, и что она может заскочить и забрать их? Сказать ей, что она мне не нужна. Что мне никто больше не нужен. Что думаешь, Дино?
Стюарт Хоум – автор нескольких романов и культурологических работ. Среди них «Вызывающая Поза», «Без Жалости», «Манифесты Неоиста/Документы Арт-Забастовки». Его романы «Медленная Смерть», «Предстань Перед Христом и Убийственная Любовь», а также отредактированные им сборники «Захватчики Сознания: Читатель в Психологической Войне», «Культурный Саботаж и Симптоматический Терроризм» также вышли в издательстве Serpent's Tail. Хоум живет в Лондоне. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Книга содержит ненормативную лексику и не предназначена для несовершеннолетних.
Стюарт Хоум (род. в 1962 г.) — автор нескольких культовых романов и культурологических работ — давно уже перерос рамки лондонского литературного андеграунда, радикального искусства и политической сцены, став таким же знаковым явлением, как и Хантер Томпсон или Уильям Берроуз. Он остался одним из немногих, кто сохранил в себе «дикий дух конца семидесятых», эпохи панк-рока, и остался верен ему в последующие годы. Аутодидактический скинхед, арттеррорист, знаменитый медиа-прэнкстер контркультуры, основатель плагиатизма, классик панк-фикшн — все эти ярлыки, приклеенные Хоуму журналистами, не дают о нем полного представления.
Банда социально амбициозных скинхедов устраивает беспорядки в лондонском арт-мире, интригами провоцируя возрождение и жестокую гибель эфемерного авангардного арт-движения. Потакая массовому читателю, «Медленная Смерть» использует непристойности, чёрный юмор и повторения во имя иронической деконструкции. Животный секс всегда нагляден, а традиционные представления о литературном вкусе и глубине отброшены ради греховной эстетики, вдохновлённой столь разными авторами, как Гомер, де Сад, Клаус Тевеляйт и культовый писатель семидесятых Ричард Аллен.
Герои романа путешествуют во времени из современного восточного Лондона в криминальные трущобы эры Джека Потрошителя. Алхимия, магические трансформации, психогеографические изыскания и проституция, вампиризм, каннибализм, некромантия — темы этого экспериментального романа, построенного и соответствии с концепцией постмодернистского анти-нарратива. В этом произведении также раскрывается истинная сущность Джека Потрошителя.
"Встан(в)ь перед Христом и убей любовь" - любопытная книга. Речь в ней пойдет о: психическом расстройстве, магии, Лондоне, еде, мыслительном контроле и - человеческих жертвоприношениях.Критики писали о романе Стюарта Хоума так: "Этот возмутительно талантливый роман - дерзкое исследование секса и оккультизма, как в качестве жизненных идеологий, так и в качестве способов высшего познания. Здесь традиционные границы между автором и критиком, фантазией и реальностью, писателем и читателем попросту уничтожаются!".
Многослойный и провокационный портрет контркультуры 60‑х, увиденный глазами девочки по вызову Джилли О'Салливан и воссозданный на основе подлинных дневников матери самого автора. Загубленная любовь рисует «эволюцию» Джилли, начинавшей в качестве 16-летней официантки в джентльменском клубе лондонского Сохо, прямиком до флирта с активистами Чёрных Пантер и тусовок с типажами вроде Алекса Трокки, Брайана Джонса и Джона Леннона в злачном антураже наркотического угара хиппи-коммуны Ноттинг-Хилл. Это история о том, что стало с детьми цветов после того, как вечеринка закончилась.
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.