Ломая печати - [115]

Шрифт
Интервал

— Катюши! Сталинский орга́н! Я о них слышал! — убеждал Ардитти. — Там, где они ведут огонь, живой души не найдешь.

Прибежали люди из Катаринской Гуты, Цинобани, Котмановой, нагруженные скарбом, который успели захватить. В глазах страх.

— Всюду полно швабов, — говорили они, — гонят копать траншеи, ставить заграждения.

Ночью подул южный ветер, и слышно стало вдалеке слабое, еще очень слабое тарахтение пулеметов и автоматов, видны стали и ракеты — зеленые, красные и белые. Они взлетали над линией фронта, словно фейерверк. В небе отражались всполохи отдаленных пожаров. Долины наполнил гул моторов.

В горы поползли венгры. Стоило французам навести на них автоматы, как они поднимали руки, бросали оружие, а офицеры — пистолеты.

За один день взяли в плен три сотни, загнали их в лес, а конца им все не было.

После венгров в горы поползли немцы. Красная Армия неудержимо напирала, вот они и разбрелись по горам и лесам.

Французы возвращались в дом. Усталые, нетерпеливые, мечтающие поскорее встретиться с теми, кого оставили в охранении. Они увязали в снегу, сгибаясь под тяжестью оружия, и тут из ельника внезапно появился крестьянин, а за ним четыре человека в непривычной форме. И те и другие навели друг на друга автоматы.

Они застыли друг против друга.

— Не стрелять! Нет! Нет! Это французы! — Словак в домотканых портах и сермяге раздвинул руки, словно жерди, и пальцем указал на обросших, исхудалых, оборванных мужчин с автоматами в руках: не то солдат, не то гражданских.

Потом круто повернулся и протянул руку к людям в ватных куртках и ушанках с красными звездами.

Святой боже! Неужто это они! Неужто это те, кого они так ждали и никак не могли дождаться? В самом деле они? Они! Да, это были они! Они! Свобода!

Они шагнули вперед. И тут же кинулись друг другу навстречу. Падали в снег, спотыкались, вставали, глаза сияли от счастья.

А потому, что этот капитан, этот лейтенант, те двое солдат, а за ними и остальные, что шли следом, нагруженные пулеметами, автоматами, рюкзаками, и так сочувственно и благожелательно удивлялись: «Французы? Вы только поглядите, французы!», действительно означали свободу.

Истинную, прекрасную свободу, начиная с того самого дня — четырнадцатого февраля 1945 года.

И возвращение домой.


Перевела Н. Шульгина.

Рекомендуем почитать
Сергей Дягилев

В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».

«Мы жили в эпоху необычайную…» Воспоминания

Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.

Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода

Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.

Путеводитель потерянных. Документальный роман

Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.

Герои Сталинградской битвы

В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.

Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.