— Отнюдь. Вы должны быть польщены, — сухо возразила Наоми.
— Это еще почему?
— Ну как же, ваш рассказ настолько увлекателен, что я не могу дождаться, когда снова вернусь к нему.
Какое-то время Бран молчал, склонившись над чашкой кофе, будто желая впитать в себя его тепло. Одет он был по погоде — в молескиновые брюки и теплый рыбацкий свитер, а на ногах потрепанные замшевые ботинки.
— Ну и как? — угрюмо спросил он. — Грамматически и тому подобное…
— Хорошо. Очень хорошо. Но, честно говоря, я была настолько поглощена тем, что вы рассказываете, что не слишком обращала внимание на форму. В любом случае, перед тем как распечатывать, я еще раз все хорошенько проверю.
— Значит, вы уже дошли до темы «Из грязи в князи»? — подняв голову, усмехнулся он.
— Я с этим не согласна, — твердо сказала Наоми, не желая поддерживать его иронию. — Вы происходите из добропорядочной рабочей семьи.
— Я говорю метафорично.
— Вечная тема талантливого человека, пробивающего себе дорогу в жизни.
— Как вы думаете, книга будет хорошо продаваться?
— Понятия не имею. Но ваш издатель уверен в этом, о чем свидетельствует размер аванса, — напрямик заявила Наоми.
Бран пожал плечами.
— Пожалуй, вы правы. Но если от меня ждут слюнявой истории про любовь, обильно уснащенной именами знаменитостей, то будут сильно разочарованы. А кроме того, если бы я переспал хотя бы с половиной женщин, связь с которыми мне приписывается, у меня не хватило бы никаких сил ни кисть поднять, ни рассказ написать.
Щеки Наоми порозовели.
— Возможно, вам стоит ограничиться рассказом только о тех женщинах, которые послужили источником вдохновения, — что-нибудь в этом роде.
— За последнее время я написал всего несколько женщин, да и тех за хороший гонорар. Я люблю писать возраст, характер и даже страдания. Такой уж я ужасный кельт.
Наоми резко повернулась к портрету на мольберте.
— Вы смотрите на Аллегру, — сказал он.
— Да. И не вижу ни возраста, ни страданий.
— Я был страстно влюблен в Аллегру.
— Заметно.
— Но как бы там ни было, подойдите и поглядите повнимательней на лицо при дневном свете.
Небо к этому времени прояснилось. Солнце, пробиваясь сквозь облака, осветило портрет более живо, чем искусственное освещение прошлой ночи. И красивое уверенное лицо выглядело сегодня по-другому. Наоми стояла прямо перед портретом, заложив руки за спину и оценивающе сузив глаза.
— Говорите, что видите, — приказал Бран.
— При дневном свете все действительно выглядит иначе, — признала Наоми. — Вчера мне показалось, что она моложе меня. Сегодня я сомневаюсь.
— Точно подмечено. А что еще?
— Вы уверены, что хотите услышать что-то еще?
— Да. Будьте честной, скажите, что думаете.
Наоми тщательно рассмотрела портрет вблизи.
— Она выглядит не то чтобы избалованной, но своенравной. Эта женщина не привыкла встречать сопротивление.
— Продолжайте.
— У меня такое ощущение, что ее требования к. жизни слишком велики.
— Прямо в точку. — Его рот горько искривился. — Одно из ее многочисленных требований — иметь любовника со стопроцентным зрением.
— Стоит ли говорить, что вам лучше быть одному, чем с кем-нибудь подобным, — тихо сказала Наоми.
— Вот именно.
Девушка нахмурилась, пользуясь тем, что он ее не видит.
— Мне пора снова браться за работу. Бран указал на газету.
— Но вначале я ловлю вас на слове и хотел бы воспользоваться любезным обещанием почитать для меня. Я услышал по радио интересные новости в кратком изложении и жажду подробностей.
Наоми взялась за газету как за раскаленную ручку сковороды, но, видя, что его вкусы несколько выше, чем у читателей «Кроникл», с облегчением вздохнула.
— Что бы вы хотели услышать?
— Вчера в Лондоне за баснословную цену был продан Каналетто. Я хотел бы узнать подробности.
Наоми, не менее Брана заинтересованная сообщением, начала читать. Потом они обсудили статью, и художник отпустил девушку.
— Ладно, Наоми. Пока я отпускаю вас, но после ужина помучаю подольше.
— К этому времени у меня уже будет готова первая глава, может быть, даже две, — пообещала Наоми, направляясь к двери.
— Минуточку, — властно сказал Бран. — Во что вы сегодня одеты?
— Без особых изменений. Джинсы, все тот же желтый джемпер, та же голубая блузка, только носки сегодня другие.
Его рот искривился в усмешке.
— Наверняка проклинаете тот день, когда приняли мое приглашение, Наоми.
«Да, уж это точно!» — подумала она, радуясь, что он не видит ее лица.
— Что бы я там ни чувствовала, я не забываю о деньгах, которые вы мне платите, — заверила она художника, понизив голос.
— Значит, для вас деньги так важны?
— Только тогда, когда у меня их нет, что происходит с ужасающей регулярностью, как раз перед зарплатой.
Бран нахмурился.
— Ради всего святого, разве вы не можете найти более высокооплачиваемое место?
— Я люблю свою работу, — отрезала Наоми.
— И не лезь не в свое дело, да?
Вернувшись к компьютеру, девушка подумала, что уж очень легко Бран улавливает нюансы ее настроения, и похоже, жизнь в «Логове Дракона» будет куда сложнее, чем она предполагала. Художник вызывал в ней такие чувства, каких не вызывал ни один мужчина. И конечно, Грег не шел с ним ни в какое сравнение. Наоми сидела, уставившись в пространство, и молилась, чтобы локатор Брана не уловил в ней новое нежелательное качество — уязвимость.
