Логика птиц - [6]
«Твоя обычная логика бессильна на этом пути», — подсказывает Аттар. Большинство притч и рассказов в поэме требуют либо алогичной операции поиска смыслового ключа, либо изменения контекста восприятия так, чтобы последующие притчи приобрели своё значение.
Уже в силу вышесказанного мы должны отдавать себе отчёт в ограниченности собственного понимания текстов такого рода. Неудивительно, что от многих друзей, помогавших нам в переводе, мы. часто слышали один и тот же недоуменный вопрос: «Кому это сейчас нужно? Этот текст невозможно понять». Содержательный ответ на эти и похожие вопросы можно найти непосредственно в поэме. Адресаты Аттара — все, кто сохранил открытость универсальным принципам бытия, кто сберег или создал в себе ядро очевидности. Ключ, упомянутый нами выше, не подразумевает ничего таинственного или загадочного. Он представляет собой актуализированную способность к созданию верных ассоциаций и к настройке на мистическое вдохновение, передаваемое поэмой. Что полностью и в равной мере справедливо и по отношению ко всем памятникам древних литератур, подобным «Логике птиц».
Ни одна книга Аттара немыслима без опоры на Откровение, ниспосланное Пророку и зафиксированное в Коране. В ряде случаев Коран в поэме цитируется явно, на арабском или на персидском. Иногда это несколько слов из фразы в аяте, реже — аят целиком. Такие цитаты мы приводим в примечаниях без оговорок, даже если выбранный нами русский вариант перевода немного отличается от текста оригинала. В тех ситуациях, когда нет явной цитаты, одни комментаторы полагают, что аллюзия на аят или на хадис налицо, но по мнению иных данная ссылка отсутствует.
В этих случаях мы сохраняем цитату, уже оговаривая это отдельно. Все цитаты из Корана в русском переводе даны по изданию, опубликованному под редакцией Э. Кулиева (М.-.2004).
Перевод самой поэмы был сделан с масштабного критического издания « M антик ат-Тайр», подготовленного Мохаммадом Резой Шафии Кадкани и опубликованного в Тегеране.
Для облегчения поиска нужных сюжетов мы дали условное название большинству рассказов, никак самим Аттаром не озаглавленных.
Логика птиц
Поэму можно разделить на три части. При некоторой условности подобного деления оно представляется оправданным, облегчая понимание текста в целом, и также оно связано с тем, что Аттар несомненно опирается на модель духовного развития, задаваемую триадой шариат-тарикатхакикат, хотя создаётся впечатление, что в данном произведении автора больше интересуют стадии, то есть пошаговое преодоление разрыва между стоянками и характеристики таких шагов. Каждая часть связана с группой ситуативных и смысловых акцентов, и некоторые из них мы сочли возможным и желательным привести ниже.
Первая часть поэмы посвящена сбору птиц вокруг Удода-проводника. Введение этого персонажа — изящный ход автора, у которого в результате есть свобода и вторгаться в повествование, и покидать его. Если говорить о ситуативной роли Удода, то эта роль вполне оправданна. Удод — не мастер пути, но ему знакомы и пограничные состояния, и состояния человека, находящиеся вне границ его обычного, повседневного психического опыта. И Удод естественным образом становится проводником птиц, чей путь к Истине проходит через эти состояния.
Потребностью найти Господина охвачены все слетевшиеся птицы — «нельзя нам без Царя оставаться», но Аттару, как показывает развитие сюжета, неинтересны птицы, не имеющие о Господине ни понятия, ни представления.
Во всех созданных им портретах узнаются черты людей, уже приступавших к поиску, однако застрявших, или «заснувших» где-то в самом начале движения, если вообще не на первом шаге. Для Аттара эта ситуация «засыпания» является совершенно очевидной, почему Удод и борется изо всех сил с косностью своих собеседников, укрепляя в них стремление к духовному поиску и мобилизуя их волю.
Усыпляют же человека обычно несколько факторов, один из них— это искаженное, иллюзорное представление о себе и о духовных реалиях. И в этой части Удод реагирует на иллюзии подобного рода тем, что пробует либо вывести слушателей за пределы тюрьмы неверных понятий, либо же создать брешь в её стенах.
На что Удод пробует опираться в этих попытках? Характерной особенностью человека — конечно, если в нём таковая выражена с достаточной силой — является хранимый в его сущности прообраз того, кем человек мог бы и должен бы стать. Аттар, обращаясь во введении от своего лица к птицам, указывает одновременно и на эту особенность, призывая на неё опираться, и на индивидуальные склонности каждой птицы, приведшие её в тупик. Тупик — это слепота в отношении своей настоящей бытийной ситуации и отсутствие практических шансов полностью выйти из неё только за счёт собственных сил. Птицы не могут трезво и отстраненно оценить себя именно из-за набора качеств и предпочтений, которые обусловливают типичные способы искажения идей, связанных с духовной практикой, и провоцируют следование ошибочному образу жизни. Однако, рассказывая о себе, птицы демонстрируют и наличие, и характер этих искажений, которые далее становятся объектом внимания Удода, взывающего к интеллекту и совести участников собрания. Беспристрастный взгляд на своё состояние и свои представления является лейтмотивом этой части, и Аттар предлагает каждому задуматься о его индивидуальной манере «отдаляться от понятий» и о том, что большинству людей свойственно очаровываться и засыпать, даже имея на вооружении верные понятия. Поэтому фраза, которую Удод произносит, отвечая на длинный пассаж Куропатки — «чувствующий аромат не нуждается в цвете», — содержит, несомненно, напоминание и призыв к прорыву через пелену чрезмерно чёткого и оформленного, через сетку даже самых правильных интеллектуальных построений к непосредственному переживанию реальности.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.
Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.