Литва: рассеяние и собирание - [8]

Адам. Есть много гипотез. Те старые, что говорят «būk sveikas»[8], себя выводят еще из Великого потопа.

Бальзак (смеется). Скотиной прикинулись? Юркнули в Ноев ковчег…

Адам. Ной был не единственный. Спаслось еще несколько семей.

Пьер. Каким образом?

Адам. Скачка́ми — по вершинам гор. Когда вода откатилась, не сыскали дороги назад и основали нацию литвинов.

Бальзак. Завидная скакучесть. На вершину с вершины!..

Адам. Но, разумеется, это легенда.

^Пауза.

Санд. Симпатичная легенда. Оноре, ты мог бы это использовать.

Бальзак. А как на самом-то деле? Видишь ли, Жорж, я реалист.

Адам. На самом деле это — индусская колония.

^{Бальзак и Санд переглядываются.}

Бальзак. Ясно. Адам — индус.

Адам (качает головой). Нет, я славо-литвин. Индо-литвины — низкорослые, у них индийский овал. Глаза маленькие и тусклые. Когда смотрит, не скажешь, что́ он о тебе думает.

Бальзак. А славо-литвины — они откуда?

Адам. От индо-литвинского взрыва.

^Пауза.

Санд. С чего взорвались?

Адам. Озлобились. Кто-то их крепко взбесил. Был тихий народец, и вдруг прорвало…

Бальзак. На вас?

Адам. …из берегов. Захлестнули соседние нации, нас обратили в литвинов и всучили державу. А сами дальше пашут землицу, ждут нового взрыва.

Бальзак (сочувственно). Господи, как там все перепутано, недовыражено. Внутри у России — Польша, внутри Польши — Литва, в ней — индусы, ждущие взрыва. Чересчур высока постройка, не потому ль рухнула? Но теперь хоть выяснилось, что Адам у нас — не поляк.

Адам. Почему, я — поляк.

Бальзак. А, старая песня…

Адам. Я литвин в узком смысле, но в широком — поляк.

Шопен. Не будучи роднею по крови, мы объединены общим делом — прекрасной великой Польшей. Не так ли, Адам?

^{Ждет от Адама подтверждения, но тот не спешит с лозунгами.}

Санд. Á propos, Маргарет, Адам виделся с Гёте. (Адаму.) Маргарет переводит беседы Эккермана с Гёте и сама будет писать к этой книге вступление.

Маргарет(Адаму). Вы видели Гёте?

Адам. Выпала такая честь.

Маргарет. И Гёте вас видел?

Бальзак. Нет, он был уже очень стар, лишился зрения и двенадцати пальцев.

^{Шопен прыскает.}

Санд. Бальзак, твой деревенский юмор приятен отнюдь не всем.

Адам(Маргарет). Я был представлен Гёте как его польский аналог. И его это позабавило.

Маргарет. Вы?.. Аналог?..

Адам. Я так был представлен.

^{Маргарет напряженно смотрит на Адама. Падает без чувств.}

Санд(ловит падающую Маргарет). Воды! Боже, деточка, как ты осилишь вступление! При столь трепетном отношении к материалу… Дайте воздуха!..

^{Пьер подносит вазу, полную воды. Шопен распахивает окно.}

(Пьеру.) Но это же ваза… для окурков.

Бальзак(сует чашку с кофейной гущей). Дай ей понюхать. Помогает.

Шопен(от окна). Как она там, Аврора?

Санд. Возвращается. (Маргарет.) Ты не хочешь прилечь?.. Комната для прислуги — свободна.

Маргарет. Ничего… У меня бывает. Это сосудистое… (Улыбается, обмахивается, пробует всех уверить, будто случившееся — пустяк.)

^{Звонок в дверь.}

Бальзак. Особенный гость?

Санд. Фредерик, ты откроешь? (Зовет мужчин передвинуть стол.) Расчистим простор для гостя. (Содрогаются рюмки на столе.) Осторожнее, не свалите…

^{Шопен выходит. За дверью слышны грохот и ругань. Санд выбегает.}

Бальзак (прислушивается). Уж не гроб ли несут?

Пьер. Что за гроб?

Бальзак. Николкин. Генуя отказала, Марсель не принял, а Жорж — принял. И мы как раз высвободили место для гостя.

^{Входит Санд.}

Санд. Особенный гость, fellows. Со Средиземного моря.

Бальзак. А я что говорил…

^{Грузчики вносят рояль.}

Санд. Восемь месяцев таможня Пальмы держала его под арестом. Искали клавишу, нажатие коей делает Шопенчика фортепианным гением. (Грузчикам.) Ставьте… Фредерик скоро покажет, чего искали эти болваны. Не начинай без меня, Шопен.

^{Санд и грузчики выходят. Шопен открывает крышку, пробует клавиши.}

Бальзак. И как вы там преуспели?

Шопен. Я думал, ума лишусь. Глушь, ветер, убожество. Больше нечем было заняться: только играть и кашлять.

Санд (возвращается). Что за остров, fellows. Подлинный рай — всем советую. Долина, горы, лимоны… Повремени, Шопен. (Берет со стола подсвечник и вазу.) За компанию, Адам?

^{Санд и Адам лезут под инструмент и там закуривают.}

Санд. Мальорское море, горы и ветер в живом исполнении Фредерика на инструменте оригинала. Начинаем.

^{Шопен, потерев затекшие руки, начинает играть. Раздается нежная, тоскливая мелодия — это новая композиция, сочиненная на Мальорке.}

Санд(о музыке). Как тебе, Адам?

Адам. Невероятно.

Санд. Что-то вызывающе новое, и вроде бы ничего… Тот же самый Шопен, а иной. Шопен всем Шопенам.

Адам(упиваясь музыкой). Он тебя высасывает, Аврора… Пьет из твоего таланта.

Санд. Да… Я выкормила двоих, выкормлю третьего. Теперь вот — особенно красивое место… Тут он рассвирепел, что я не пустила его на террасу. Слышишь, как сильно. Ненависть.

^{Музыка набирает грозную силу, затем вновь смягчается до печали.}

Санд. Видимо, настал такой возраст: желаю делить себя. Ради Шопена жертвую всем, что мною еще не написано, пусть перемалывает меня в музыку… А что написано — отдаю Пьеру, прошу, чтобы он поправил. Он истинный пророк, Адам. Ты обязан его узнать. Невыразимо новый человек. (О музыке.) Разве это не потрясающе?

Адам. Невероятно.

Санд. Да.