Литра - [21]
И еще из школьной программы
Своей дорогой шел в русской прозе Николай Лесков. Его творчество настолько оригинально, что никак не укладывается в общее направление, или, говоря современным языком, в литературный мейнстрим XIX века. У Лескова все с вывертом, все не как у людей: и язык, и сюжеты, и герои. «Чему учат произведения Лескова?» Тому, что все так и не так, как на самом деле. Маленький рассказ «Левша» — одно из «школьных» произведений. Написанный головокружительным языком, он повествует о тульских фабричных мастерах, которые сумели подковать заводную танцующую блоху, сделанную английскими мастерами. Утерли нос англичанам! Так-то оно так, только блоха с тех пор не танцует: подковы слишком тяжелые, и она лапки поднять не может. Утерли нос англичанам?
Формирование национального русского театра произошло благодаря драматургии Александра Островского. В его многочисленных пьесах перед зрителем раскрывается мир русского купечества, мир столичной и провинциальной сцены. Долгое время Островский считался изобразителем ушедшей жизни, однако сегодня его произведения вновь возвращаются к зрителю, потому что проблемы, которыми живут его герои, оказались вполне современными: деньги и честь, деньги и искусство, деньги и любовь.
Незаслуженно отодвинута во второй ряд проза Всеволода Гаршина. У его героев «низкий болевой порог», то есть обостренное восприятие жестокости и несправедливости жизни. Для пациента психиатрической больницы символом мирового зла становится красный цветок, растущий в саду. Рассказ так и называется — «Красный цветок». Красный — потому что он вобрал в себя всю пролитую на несчастную землю человеческую кровь. И безумец срывает и прячет цветок на груди, чтобы избавить мир от зла. И погибает от его непомерной тяжести, но «лицо его было спокойно и светло».
Поэзия второй половины века оказалась в тени гениальной прозы. Но и ее достижения были выдающимися.
В это время доступной читателю становится поэзия Федора Тютчева, начавшего свой путь в литературе еще в пушкинское время. Его короткие стихотворения обычно относят к так называемой философской лирике. За внешней гармонией и красотой скрывается «бездна». За умиротворяющей красотой природы — хаос, за разумностью человека — слепые, губительные страсти. «О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!»
Если Тютчев видит в жизни природы и человека скрытую трагедию, то Афанасий Фет сосредоточивается на светлых, прекрасных мгновениях. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — как бы говорит он каждым своим стихотворением. Счастье и красота мгновенны и невыразимы. Фет стремится выразить невыразимое и создает новый, неслыханный по смелости поэтический язык.
Поэзия Николая Некрасова — это прежде всего поэзия Гражданина. Лирический герой Некрасова скорбит о судьбе народа, стыдится за проявления малодушия в борьбе за справедливость, восхищается крестьянином-тружеником, воспевает женщину-мать — образец любви и самопожертвования. Эти и другие мотивы некрасовской поэзии соединяются в его поэме «Кому на Руси жить хорошо».
Во второй половине XIX века русская литература стала литературой мирового значения. Она поломала привычные представления о том, каким должен быть роман, смело наполнила его философско-религиозными размышлениями, напряженными этическими исканиями, создала новый тип героя — человека противоречивой, безмерной и страстной в стремлении к добру, правде и красоте души.
Подведем итоги. Россия стала империей. Империи полагается нация, то есть народ, объединившийся вокруг славного отечества, царя-батюшки, истинной веры. Нации полагается национальная культура. Без литературы не может быть настоящей национальной культуры. Такая литература в России появилась в XIX веке. Это великая литература.
Может рухнуть всё: империя, царь, вера.
А литература останется.
Вот она и осталась.
Тихий бунтарь. Антон Чехов
Чехов вывел русскую литературу из XIX века в XX. Дело даже не в том, что Чехов писал в конце одного столетия и в начале другого. Он сделал литературу другой, не такой, как прежде.
Литература XIX века была дворянской. «Главные» писатели, классики, почти все были дворянами. И герои их произведений были дворянами. Даже тургеневский Базаров, которого в учебниках называют демократом, и тот был дворянином. И Онегин, и Гринев, и Печорин, и Болконский, и Обломов, и Раскольников, и Мышкин… Дворянство, как вы знаете, было привилегированным сословием, и дворянин мог позволить себе жить духовной жизнью, а не махать весь день лопатой ради куска хлеба. Потому и приходили ему в голову разные высокие мысли о добре и зле, о смысле жизни и Боге, потому и рождались бредовые идеи, как спасти мир или осчастливить человечество посредством топора. Для этих героев как бы не существует быта. Мои ученицы, посмотрев фильм «Война и мир» или что-нибудь из той же эпохи, настойчиво спрашивают: как они там платья-то свои стирали? Писатели об этом умалчивают. А героев это вообще не интересует, потому что они не стирали, у плиты не стояли, дрова не кололи. Они ж дворяне. Такой герой не выживает, а живет, и жизнь его наполнена высоким смыслом.
Сразу скажу, чего не будет в этой книжке. В ней не будет рассказов о военных подвигах и описаний великих сражений. В ней не будет биографий великих полководцев.Военные подвиги совершаются на грани жизни и смерти. Если солдат или офицер оказались на этой грани, это значит, что его командиры совершили ошибку. Если солдат закрывает своей грудью товарища, он, конечно, герой. Но кто-то виноват в том, что оба они оказались под пулями противника. Изнанка подвига — чья-то халатность, трусость или дурость.О великих битвах и великих полководцах написано много и подробно.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.