Литературные зеркала - [25]

Обращаясь за сведениями на сей счет к такому авторитету, как А. Афанасьев — не только собирателю сказок, но и глубокому, оригинальному, наблюдательному мыслителю, — нужно вежливо следовать заведенному в его трудах этикету: описательно говорит с вами фольклорист — пускай описательно, слишком часто увлекается побочными историями — пускай увлекается, мечется от тени к зеркалу, от зеркала к тени, считая их взаимозаменяемыми феноменами, — пусть мечется. Теоретической мотивировки к каждому вольному пассажу не прилагает — что ж, смиримся и с этим. В чужой монастырь со своими правилами не суются. А ведь «Поэтические воззрения славян на природу»[10] по вопросам, нас здесь занимающим, — это и монастырь, и академия, и университет, и пещера язычника, и таверна, куда молодые послушники забегают отведать молодого вина.

Правда, до зеркал в «Поэтических воззрениях…» надо добираться долго и терпеливо, наводя на ходу саперные мостки. Так, например, я сразу же вынужден предупредить, что синонимический ряд «тень — отражение — зеркало» для Афанасьева — очевидность, которую он и не оговаривает (или оговаривает мимоходом). Вот и приходится оговаривать ее мне. А теперь предоставлю слово фольклористу:

«слово тень (= бестелесный образ) употребляется и в смысле привидения, и в смысле того темного изображения, какое отбрасывается телами и предметами, заслоняющими собой свет. Отсюда возникли приметы и поверья, связующие идею смерти с тенью человека и с отражением его образа в воде или в зеркале (разрядка моя. — А. В.)»[11].

Чтобы этот тезис был вполне ясен, следует вернуться на несколько страниц назад — там А. Афанасьев приступает к изложению проблемы: чем представлялась «душа человеческая, по древним языческим преданиям». В частности, там он пишет: «Далее — душа понималась, как существо воздушное, подобное дующему ветру. Язык сблизил оба эти понятия, что наглядно свидетельствуется следующими словами: душа, дышать, воз (вз) дыхать, д(ы)хнуть, дух(ветр), дуть, дунуть, духом — быстро, скоро, воздух, воз-дыхание, вз-дох».

Переход к иному пониманию души совершается по ступенькам аналогичных филологических построений: «У всех индоевропейских народов находим рассказы о мертвецах, блуждающих привидениями, легкими, как воздух, с которым они внезапно появляются и исчезают, а также, как воздух, неуловимыми для осязания».

И в результате выстраивается такая цепочка: душа= воздух, воздух= привидение, привидение= отражение в воде или зеркале. А затем произносится (где-то за кулисами) афоризм: два предмета, порознь равные третьему, равны друг другу. Если душа — это воздух, воздух — это привидение, привидение это тень или отражение, то, значит, не грех сделать вывод: отражение — это душа. Как мы убедились, именно к такому выводу приходит и А. Афанасьев. Без специальных оговорок, но и без колебаний, о чем, кстати, свидетельствует дальнейший текст: «Если на сочельник, когда станут вкушать кутью, не будет заметно чьей-либо тени, тот из домочадцев, наверно, умрет в самое непродолжительное время, ибо утратить тень — все равно, что сделаться существом бестелесным, воздушным. В числе других чародейных способов порчи известно и заклятие на тень. Если осиновым колом прибить на земле тень, падающую от колдуна, ведьмы или оборотня, то они потеряют свою силу и будут молить о пощаде. Существует предание о том, как нечистая сила завладела тенью одного человека и как много он выстрадал, пока не удалось ему возвратить своей тени назад. Многие еще теперь не решаются снять свой силуэт, основываясь на суеверной примете, по которой снявший с себя такое изображение должен умереть в течение года; другие запрещают детям смотреть на свою тень и на свое отражение в зеркале: иначе сон ребенка будет беспокоен и может легко приключиться какое-нибудь несчастье. Когда кто умрет в доме, то все зеркала занавешиваются, чтобы покойник не мог смотреться в их открытые стекла. Зеркало отражает образ человека — так же, как и гладкая поверхность воды, а по сербскому поверью, человек, смотрясь в воду, может увидеть в ней свой смертный час…»

Последовательностью суеверия не отличаются: только что тень (и отражение в зеркале) отождествлялись с душой — и вот уже они рассматриваются как механическая приставка к человеческой судьбе, через посредство которой на эту судьбу можно воздействовать; нечто вроде волчьего или лисьего хвоста в русских народных сказках — «серого» или «рыжую» можно поймать, ухватив их за хвост.

Еще резче ослаблена концепция равенства «душа= отражение» в поверьях, признающих за зеркалом пророческий дар. Здесь оно уподобляется некоему барометру или иному естественнонаучному прибору-предсказателю, наталкивает на мысль о сравнительно позднем появлении данного предрассудка: на него наложила свой отпечаток эпоха торжествующего позитивного разума.

На цитированной странице между тем содержатся и другие сведения о существующих в народе интерпретациях зеркального отражения. «По мнению раскольников, — продолжает свой рассказ А. Афанасьев, — зеркало — вещь запретная, созданная дьяволом». А в сноске к изложенному присовокупляются факты, почерпнутые из другой социальной сферы: «Евреи в день нового года идут к реке и смотрят в воду; кто не увидит своего отражения, тот вскоре умрет… По суеверному преданию, члены масонских лож оставляли в обществе свои портреты, в случае измены своего товарища, масоны стреляли в его портрет — и он тотчас же умирал, как бы далеко ни был».