Литературные первопроходцы Дальнего Востока - [30]
Сахалин напоминал о себе то прямо, то между строк. Скажем, зоолог фон Корен из «Дуэли» (1891) собирается на Дальний Восток – случайно ли? По одной из версий, идею этой повести Чехову подсказал владивостокский городской голова Игнатий Иосифович Маковский[221], увлекавшийся историей дуэлей.
На обратном пути с Сахалина, во Владивостоке, Антон Чехов пил чай у местных предпринимателей швейцарского происхождения Бринеров. Через год у Чехова родится племянник Михаил, который позже в США прославится как театральный режиссёр и педагог. Одним из его учеников станет Юл Бриннер[222] – звезда мирового кино, уроженец Владивостока, потомок тех самых Бринеров. Юл даже напишет предисловие к книге Михаила Чехова об актёрском мастерстве.
Ещё одно владивостокское знакомство Антона Чехова – литературная семья Матвеевых, прежде всего сам Николай Матвеев-Амурский, автор первой летописи города (1910) и основатель целой поэтической династии от Венедикта Марта и Ивана Елагина до Новеллы Матвеевой.
Сложно решить – Чехов дал больше Сахалину или Сахалин Чехову. Он не написал большой и по-настоящему сахалинской художественной вещи, но косвенно Сахалин повлиял на всё, что написано после. «А ведь, кажется, – всё просахалинено» – формулировка самого Чехова. В начале 1891 года он пишет Алексею Суворину: «…После сахалинских трудов и тропиков моя московская жизнь кажется мне теперь до такой степени мещанскою и скучною, что я готов кусаться».
Вот один из главных смыслов чеховского подвига: не следует замыкаться на столицах, нужно пройти и увидеть всю огромную страну до самого края. Не рвитесь на тайские курорты, не прячьтесь в башнях из слоновой кости – отправляйтесь «в поля», изучайте Россию. Потом-то, на обратном пути, на пароходе Доброфлота «Петербург» Чехов посетил все сингапуры и цейлоны (где, судя по его письмам, выступил, говоря современным языком, в роли «секс-туриста»[223]), но так ли это важно для него и для нас? Чехов в «Острове Сахалин» выступает проповедником внутреннего туризма – причём не развлекательного, а гуманитарного, осмысленного, подвижнического (не сказать, чтобы этот месседж был хорошо усвоен; мы по-прежнему стремимся в столицы, а из столиц – в заграницы).
Антон Чехов «откупорил» Сахалин. Сюда потянулись учёные, чиновники, писатели. Россия почувствовала Сахалин своим важным органом, он прирос к её телу. И хотя оказался наполовину отсечён в 1905-м, но был вновь пришит в 1945-м, после русского реванша в Маньчжурии и на Тихом океане.
«Остров Сахалин» повлиял не только на русскую словесность, но и на японскую. В 2003 году востоковед, переводчик Дмитрий Викторович Коваленин пригласил на Сахалин писателя Харуки Мураками, которого он же и открыл русскому читателю. Позже Коваленин рассказывал: «Проходит время, и в романе Мураками “1Q84” нивхи возникают как одна из тем! И всю дорогу – цитаты из “Острова Сахалин”. Тогда Мураками всё путешествие, всё свободное время читал на японском “Остров Сахалин”. Все куски о гиляках оттуда вынуты и вставлены в эту книгу под очень интересным углом… Это нельзя назвать плагиатом. Он это использует как одну из красок на своём полотне. Получается очень интересный микс»[224].
А Джек Лондон, в 1902 году погрузившийся, переодевшись бродягой, в трущобы лондонского Ист-Энда, – не Чеховым ли вдохновлялся?
Чехов как персональный магнит
У Дальнего Востока сравнительно немного литературных брендов. Александр Фадеев и Владимир Арсеньев у Приморья, тот же Арсеньев и Николай Задорнов у Хабаровска, Юрий Рытхэу и Олег Куваев у Чукотки, Варлам Шаламов и Альберт Мифтахутдинов у Магадана… Дальний Восток, занимающий по площади треть страны, похож на архипелаг. Слишком далеки даже друг от друга, слишком малы и немногочисленны здешние человеческие поселения и слишком мало между ними связующих путей. Наиболее подходящий образ для понимания Дальнего Востока – Курилы: далёкие, оторванные от материка, оспариваемые. Характерная фигура речи – выражение «на материк», используемое отнюдь не только островитянами.
На Сахалине – всё имени Чехова. В Александровске-Сахалинском – бывшем посту Александровском, где писатель впервые ступил на островную землю, – имеется музей «Чехов и Сахалин». В Южно-Сахалинске – музей книги «Остров Сахалин». Есть на Сахалине и городок Чехов (до 1947 года – Нода). В сувенирных лавках – магниты: медведи, каторжные кандалы, красная икра и – Чехов. Пошловатое соседство, но на самом деле понятное: икра и Чехов – главные русские экспортные гордости вместе с газом и «калашниковым». Сила чеховского притяжения не должна слабеть. Хорошо бы «намагнитить» и других писателей, обогатив смысловое поле вокруг безделушек, украшающих обывательские холодильники.
В 1904 году литератор, военный юрист Борис Александрович Лазаревский[225], заброшенный судьбой в прифронтовой Владивосток, был угнетён обстановкой. Чехов в письме из Ялты его успокаивал: «Во Владивостоке в мирное время, по крайней мере, живётся нескучно, по-европейски…» Хвалил местную рыбу, вспоминал о ките, которого наблюдал во Владивостоке с одной из сопок в районе улицы Набережной (в 2018 году на этом месте установили памятник писателю). «Впечатление, одним словом, осталось роскошное!»
Новая книга «Кристалл в прозрачной оправе» – уникальное, почти художественное и в то же время полное удивительных фактов описание жизни на Дальнем Востоке. «Я всего лишь человек, живущий у моря, – говорит автор. – Почти любой из моих земляков знает о рыбах, море, камнях куда больше, чем я. Но никто из них не пишет о том, о чем мне хотелось бы читать. Молчат и рыба, и камни. Поэтому говорить приходится мне».Книга вошла в шорт-лист премии «Национальный бестселлер».
Новое, дополненное издание документального романа «Правый руль». Автор — лауреат премии имени Ильи Кормильцева в номинации «Контркультурная публицистика», а также премии «Магистр литературы» в номинации «Большая проза». Роман неоднократно попадал в шорт-листы других литературных премий («Национальный бестселлер» и «НОС»). Дебютная книга Василия Авченко формально посвящена праворульному движению. Автор отслеживает зарождение и закат индустрии по продаже подержанных японских автомобилей, спасшей в свое время забытое федеральной властью Приморье.
«Глобус Владивостока» имеет подзаголовок-расшифровку: «краткий разговорник-путеводитель, сочинённый для иноязычных и инопланетных». Тут и сленг, и культовые точки, и фирменные блюда, и такие неожиданные фигуры, как, скажем, лейтенант Шмидт, Юл Бриннер, Семён Будённый и Даниил Хармс, тоже каким-то образом связанные с Владивостоком… Владивосток — город морской, вольный, полный авантюристов, офицеров, рыбаков, иностранцев. Какие-то отголоски здешних словечек можно отыскать в других дальневосточных городах, много общего легко найти с городами Сибири, а может, и с далёкими портами вроде Калининграда…
Много лет Александр Фадеев был не только признанным классиком советской прозы, но и «литературным генералом», главой Союза писателей, проводником политики партии в творческой среде. Сегодня о нем если и вспоминают, то лишь затем, чтобы упрекнуть — в отсутствии таланта, в причастности к репрессиям, в запутанной личной жизни и алкоголизме, который будто бы и стал причиной его самоубийства… Дальневосточный писатель Василий Авченко в своем исследовании раскрывает неполноту и тенденциозность обеих версий фадеевской биографии — «советской» и «антисоветской».
«Владивосток-3000» — фантастическая, но тесно связанная с реальными событиями киноповесть о существовании параллельного мира-пространства — города Владивосток-3000, в котором черты настоящего Владивостока слились с чертами его альтернативных, но нереализованных воплощений — от английского Порт-Мэя до китайского Хайшеньвэя. Владивосток-3000 — романтическая мечта о Тихоокеанской республике, где власть принадлежит морским офицерам. Мечта об идеальном городе-порте — свободном, экологически чистом, независимом, где никто не обращает внимание, с какой стороны у машины руль, а добыча даров моря из отрасли экономики превратилась во всеобъемлющую полумистическую республиканскую марикультуру. Киноповесть рассказывает о том, как попасть в эту Тихоокеанскую республику, можно ли попросить в ней политического убежища, как связаны между собой два мира — реально существующий Владивосток, воспетый Ильей Лагутенко в песне «Владивосток-2000», и удивительный Владивосток-3000, существующий на страницах одноименного произведения.
Писателя Олега Куваева (1934–1975) называли «советским Джеком Лондоном» и создателем «„Моби Дика“ советского времени». Путешественник, полярник, геолог, автор «Территории» – легендарного романа о поисках золота на северо-востоке СССР. Куваев работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по северным рекам, странствовал по Кавказу и Памиру. Беспощадный к себе идеалист, он писал о человеке, его выборе, естественной жизни, месте в ней. Авторы первой полной биографии Куваева, писатель Василий Авченко (Владивосток) и филолог Алексей Коровашко (Нижний Новгород), убеждены: этот культовый и в то же время почти не изученный персонаж сегодня ещё актуальнее, чем был при жизни.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.