Литературные герои на улицах Петербурга - [106]

Иван Анненков был хорошо известен в Нижнем Новгороде. Они поселились здесь в 1857 году, после того как вернулись из Сибири, прожив там более 30 лет на каторге и в ссылке. Жили они на улице Большая Печерская, недалеко от центра города (современный адрес – Большая Печерская ул., 16). Иван пять раз избирался губернским предводителем дворянства, служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, входил в комитет по улучшению быта помещичьих крестьян, работал в земстве, избирался мировым судьей.

То есть все, что вы прочтете в книге, было написано по чужим мемуарам и при помощи воображения. Дюма пользовался «Записками» Грезье о его пребывании в России и написал роман от его имени. Он также пользовался другими историческими очерками: «Мемуары» (1827) графа Сегье, «Очерк о смерти Павла I» (1825) Шатогирина, «История Александра I» (1826) С. Раббе и «Доклад следственной комиссии» (1826). Именно из-за того, что писатель изучал Петербург с чужих слов, он, вероятно, и допустил ошибку с Вольным островом, который он, вероятно, перепутал с Каменным. Ясно одно: гуляя по Петербургу, Дюма не мог не сравнивать то, что представлялось когда-то его воображению, с реальностью. Удался ли автору этот «мысленный эксперимент», судить вам.

Императору Николаю I, во всяком случае, книга не понравилась, и он запретил ее публикацию в России. Впрочем, этот запрет не останавливал любопытных читателей. Княгиня Трубецкая, подруга императрицы Александры Федоровны, вспоминала: «Николай вошел в комнату, когда я читала Императрице книгу. Я быстро спрятала книгу. Император приблизился и спросил Императрицу:

– Вы читали?

– Да, Государь.

– Хотите, я вам скажу, что вы читали?

Императрица молчала.

– Вы читали роман Дюма „Учитель фехтования“.

– Каким образом вы знаете это, Государь?

– Ну вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил».

Действительно, несмотря на то что восстание декабристов изображено в нем без всякой симпатии, а герой романа Анненкова примкнул к нему только потому, что «был утомлен жизнью и скучал», роман впервые напечатали в России только в 1925 году, через полвека после того, как Дюма с триумфом встречали в Петербурге. Вот как странно порой складывается судьба литературных произведений и их авторов.

Глава 9. Город преступлений и наказаний. Петербург Достоевского

В 1910 году писатель и литературный критик Викентий Викентьевич Вересаев опубликовал первую часть своего литературно-философского труда под названием «Живая жизнь». Она была посвящена сравнению текстов, мировосприятия, философии двух выдающихся русских писателей – Достоевского и Толстого.

Вот как начиналась глава, посвященная Достоевскому: «Туман, слякоть. Из угрюмого, враждебного неба льет дождь или мокрый снег падает. Ветер воет в темноте. Летом, бывает, светит и солнце, – тогда жаркая духота стоит над землею, пахнет известкою, пылью, особенно летнею вонью города… Вот мир, в котором живут герои Достоевского. Описывает он этот мир удивительно.

„– Любите вы уличное пение? – спрашивает Раскольников. – Я люблю, как поют под шарманку, в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? А сквозь него фонари с газом блистают…“

Ф. М. Достоевский

И так везде у Достоевского. Живою тяжестью давят читателя его туманы, сумраки и моросящие дожди. Мрачная, отъединенная тоска заполняет душу. И вместе с Достоевским начинаешь любить эту тоску какою-то особенною, болезненною любовью.

В душе художника вечная, беспросветная осень. Он как будто с большим только напряжением может представить себе, что есть на свете радостный блеск солнца, синее небо, манящие полусветы ночи. Он мучительно знает, что все это есть, но все это безнадежно далеко. Воспоминания тусклы и безжизненны, как будто он смотрит на них сквозь запотелое от тумана стекло. Только изредка вдруг ярко мелькнет в памяти обрывок образа – какой-нибудь „лист зеленый, яркий, с жилками, и солнце блестит“, – и сердце сожмется в тоске по далекому и недостижимому».

И получалось, что философия Достоевского неотделима от той «почвы» (и в прямом, и в переносном смысле этого слова), на которой живут его персонажи. Дурной воздух порождает дурные мысли, «шатость в понятиях», постоянный недостаток еды приводит к помрачению рассудка, грязь и сырость отнимают силы, лишают желания жить или заставляют тех, кто помоложе и поздоровее, строить безумные планы, как выбраться из этого места, из этой жизни. Планы очевидно абсурдные, но герои вцепляются в них мертвой хваткой, лишь потому, что в глубине души понимают: выходов из этого мира не существует. «Вы знаете, что это такое, когда человеку некуда больше идти?» – спрашивает Мармеладов у Раскольникова. О да, Раскольников знает.

Человеку не просто некуда идти в этом мире. У него нет убежища, его в любой момент могут изгнать из его дома, потому что его жилище ему не принадлежит. Ему некуда спрятаться, некому поплакаться, не на чем отдохнуть его глазу. Герои Достоевского оторваны от природы как чисто физически – они живут в «каменных джунглях», так и душевно – у них просто нет сил вспоминать о ее красоте. Да и сама природа в этом мире оборачивается каким-то злым мороком.