Литературные герои на улицах Петербурга - [105]

Он любуется панорамой города: Адмиралтейством, Мраморным дворцом, Зимним дворцом, который «привлек внимание скорее своей массой, чем формой, своей величиной, чем архитектурой», а вот Эрмитаж, построенный Екатериной II во второй половине XVIII века, он называет «великолепным зданием» – наглядное свидетельство того, как поменялись вкусы в период от начала XVIII до начала XIX века. Далее Огюстен видит набережную Васильевского острова, Петроградскую сторону с Петропавловской крепостью – «колыбель Петербурга, как корабль пришвартованную к Аптекарскому острову двумя легкими мостами», Троицким собором и домиком Петра I, Таврический дворец, Смольный монастырь и отделенный Малой Невой от Васильевского Вольный остров, где «в прекрасных садах, за позолоченными решетками цветут в течение трех месяцев, что длится петербургское лето, всевозможные редчайшие растения, вывезенные из Африки и Италии; здесь же расположены роскошные дачи петербургских вельмож».

Вольный остров – это не существующий ныне остров в дельте Невы, в устье Малой Невы. Его присоединили к острову Декабристов в 1970 году. Ныне здесь жилые кварталы Морской набережной и улицы Кораблестроителей. Но вот странность: мы уже бывали там вместе с Пушкиным и Ахматовой и не видели никаких роскошных дач. Это тот самый «остров малый», куда наводнение принесло домик бедной Параши. Даже название острова, возникшее во второй половине XIX века, как полагают, было связано с тем, что остров долго оставался незастроенным. Запомним это противоречие и последуем дальше за Огюстеном.

Он отправляется на прогулку, и, прежде всего, его удивляет… отсутствие «пробок» на улицах. «Другая особенность, поразившая меня в Петербурге, – это свободное передвижение по улицам. Этим преимуществом город обязан трем большим каналам, по которым вывозят отбросы и доставляют продукты и дрова. Быстро несутся дрожки, кибитки, брички, рыдваны; только и слышишь на каждом шагу: „По-гоняй“. Кучера чрезвычайно ловки и правят лошадьми отлично. На тротуарах никакой толчеи». Вот это наблюдение, по всей видимости, совершенно точное.

Огюстен осматривает Медного всадника – «шедевр нашего соотечественника Фальконета», а вечером отправляется на прогулку по Неве: «Ночь была мягкая и светлая. Можно было легко читать и прекрасно все видеть даже на большом расстоянии. Дневная жара сменилась вечерней прохладой, воздух был насыщен ароматом цветов.

Весь город, казалось, высыпал на набережную. На Неве, против крепости, стоял огромный баркас, на котором было более шестидесяти музыкантов. Вдруг раздались звуки чудесной музыки. Я приказал своим двум гребцам подъехать как можно ближе к этому прекрасному громадному оркестру. Оказалось, что все музыканты играли на рожках. Впоследствии, когда я ближе познакомился с русским народом, меня перестала удивлять как роговая музыка, так и целые громадные деревянные дома, построенные плотниками с помощью одних только пил и топоров. Но в тот момент я слышал эту музыку впервые и был ею очарован.

Концерт на воде длился далеко за полночь. Уже было около двух часов утра, а я все еще не отъезжал от баркаса, готовый и дальше слушать эту чарующую музыку. Казалось, что концерт давался исключительно для меня и что он больше не повторится. Мне удалось поближе рассмотреть эти музыкальные инструменты. Они оказались обыкновенными рожками, из которых извлекают разно образные звуки.

Я вернулся в гостиницу, когда уже было светло, в восторге от белой ночи, от превосходной музыки и широкой, как море, реки, отражавшей, подобно зеркалу, все звезды и все фонари.

Петербург в действительности превзошел мои ожидания, и если он не был парадизом, то, во всяком случае, чем-то сродни ему».

* * *

Огюстена ждет еще немало приключений в Северной столице. Он познакомится с великим князем Константином, которого поразит своим фехтовальным искусством, и с его братом – императором Александром, переживет страшное наводнение, будет сражаться с трубочистом, которого примет за ночного вора, примет участие в пресловутой охоте на медведей, а главное – познакомится с графом Алексеем Анненковым и его возлюбленной – француженкой, модисткой Луизой Дюпюи.

Когда в 1825 году император Александр умрет, Анненков вместе со своими друзьями выйдет на Сенатскую площадь, а потом отправится в Сибирь. Вместе с ним поедет Луиза, которой Огюст будет всячески помогать.

Граф Анненков и его французская возлюбленная – фигуры исторические, это те самые: декабрист Анненков (только не Алексей, а Иван) и его жена Полина Гебль (ставшая в повести Луизой).

А теперь приготовьтесь узнать нечто неожиданное. Роман «Записки учителя фехтования, или Полтора года в Санкт-Петербурге» написан в 1840 году, а Дюма посетил Россию, как нам уже известно, только через 18 лет.

О встрече с Анненковыми в Нижнем Новгороде Дюма позже рассказывал: «Ровно в десять часов мы были во дворце губернатора Муравьева… Генерал взял меня под руки и подвел к новоприбывшим: «Князь и княгиня Анненковы, – герои вашего романа „Учитель фехтования“! У меня вырвался крик удивления, и я оказался в объятьях супругов».