Литературная Газета, 6633 (№ 09/2018) - [42]

– Молодец он у нас, – Ваня тоже постарался довести до друзей свои мысли. – Видите, лицом ко всем нам, а не… не то что некоторые. Дай бог, чтоб и впредь так было…

– Будет, будет, лишь бы Господь его не оставил в милости своей! – Камиль поспешил возгордиться своим соплеменником. Когда вернётся к себе в деревню, то непременно удивит всех односельчан знакомством с таким большим начальником! – Такой хороший человек. По-свойски со всеми разговаривает. Не был бы простым, разве приехал бы к нам? Наш он, на сто процентов наш! Хороший начальник!

– Вот именно…

Наглотавшись воздуха, напитанного ароматами начальничьего парфюма, друзья вдохновенно смолкли.

А в это время мысли важного начальника, вальяжно развалившегося на заднем сиденье несущейся на полной скорости вопреки всем правилам дорожного движения дорогой иномарки, были о стройке. Ему польстило, что строители готовы на стены по-обезьяньи лезть, лишь бы угодить ему. Особенно порадовало, что руководство догадалось оградить его от встреч с чернорабочими. Всё равно этот его визит на телекамеры не снимали, и журналистов, которые написали бы о нём статью, достойную газетной передовицы, там тоже не было. Для них он выступит завтра – на запланированной встрече. Он будет сокрушаться о чём-нибудь, кого-нибудь грозно распекать. И даже пригрозит раскалённой сковородой ревизорской проверки с последующей отставкой! Слова его завтрашней речи ещё станут крылатыми, вот увидите! А всевозможные бесхребетные подхалимы и языкастые подлизы будут начинать свои выступления именно с его крылатых выражений! И-их! Отерев со лба осевшую на стройке пыль, он широко улыбнулся. Понравилась ему сегодняшняя поездка, очень понравилась! С чувством глубокого удовлетворения самим собой он сладко потянулся всем своим грузным телом. Неожиданно он почувствовал, что на расправленную грудь неприятно давит что-то очень твёрдое. В глазах начальника потемнело, отчаянно шаря руками, почти так же, как сердечник в поисках нитроглицерина, он вытянул из кармана рубашки серебряный жетон с красиво выгравированным номером. В этот миг из нагрудного кармана его пиджака, словно джинн из бутылки, появилось лицо обладателя «золотого» номера, «серебряного» начало колотить. Сегодня вечером ему идти на ковёр к «золотому». Будет жутко ругать его алтын сан 2 , как на шелудивого пса будет орать на него. Как бы не побил в гневе-то! Даже если будешь пол волосами мести, и то ведь не угодишь ему…

– Счастливые создания! – пробурчал «серебряный», вспомнив обливающихся потом на жаре строителей.

Дрожь била его всё сильнее и сильнее.

– Эх, вот бы оказаться на их месте, чтоб вовек не видеть морды «золотого»! – Беспрестанно оглаживая вспотевшими пальцами серебряный жетон, он всего лишь на секунду-другую позавидовал «картонным» людям, всего лишь на мгновение, но помечтал о картонном жетоне на суровой нитке…

Перевёл с татарского  Наиль Ишмухаметов

1 Южная трасса – объездная дорога, проходящая по юго-восточной окраине Казани, вдоль которой «голосуют» так называемые «плечевые», проститутки, обслуживающие в основном дальнобойщиков и прочих автомобилистов.

2 ² Алтын сан (тат.) – золотой номер.

Сеня Семечкин

Сеня СемечкинВыпуск 13

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Татарстана

Теги: Елена Черняева , проза Татарстана

Елена Черняева

Родилась на Украине, в Никополе. В 90-е годы пере­ехала в Казань. Окончила Казанский государственный университет (1997). Преподавала в татарско-турецком лицее. Работала корреспондентом в различных СМИ. Публикации в республиканских журналах «Идель», «Казань» и «Русский глобус» (Чикаго), в газетах «Звезда Поволжья», «Честное слово». Автор четырёх книг прозы и трёх поэтических сборников. Участник международных и российских литературных фестивалей.

Во время войны Казань была тыловым городом, сюда не докатилась лавина боевых действий, но война всё равно вносила свои коррективы в жизнь города – сюда были эвакуированы многие заводы с оккупированных территорий. Теперь все они работали под девизом: «Всё для фронта! Всё для победы!» В городе также работали госпитали, все больницы были переполнены ранеными, под госпитали отдавались и некоторые школы и другие административные здания. Говорят, что тогда появилось в городе невероятное количество инвалидов, как, наверное, и по всей стране. Многим инвалидам после госпиталя просто некуда было возвращаться, так как у одних – все погибли, а другие просто не хотели быть обузой своим семьям и просили, чтобы о них сообщили как о пропавших без вести.

Был среди инвалидов такой Сеня. Остался он без рук и без ног – ноги ампутированы у него были по самый пах. Сеня был молодой и очень красивый, до войны он женился, не успели они с женой и месяца прожить, как началась война, а вот теперь он остался таким. Он криком кричал, просил, чтоб сообщили его жене, что нет его на свете, что он пропал без вести, не может он к ней, к молодой жене, таким вернуться.

И всё-таки находились сердобольные женщины, которые брали к себе таких безнадёжных инвалидов.

Маршида работала санитаркой в госпитале, она ухаживала за ранеными, мыла их, переворачивала и не всегда, в отличие от медсестричек, слышала от раненых слова благодарности – санитарка, она и есть санитарка, та, что моет, убирает судно из-под раненых и видит их в самом неприглядном виде.