Литературная Газета, 6630 (№ 06/2018) - [16]

– Вижу в этом говорящую аналогию с Фёдоровым: по должностной музейской шкале он – всего лишь дежурный чиновник при читальном зале, по реальным обязанностям – заведующий каталогом и уникальный библиограф, а Леонид Пастернак, автор знаменитого портрета московского Сократа, в своих воспоминаниях называет его даже заведующим «огромной Румянцевской библиотекой», имея в виду масштаб духовного влияния мыслителя на служащих библиотеки и её читателей.

Музей-библиотека Н.Ф. Фёдорова действительно небольшой. Но как сказал при его освящении известный пастырь XX века протопресвитер Александр Киселёв, красота здесь не обязательна, хотя и желательна. Согласитесь, тайна того впечатления, которое Фёдоров производил на своих современников, была не столько во внешности (хотя его

одухотворённый лоб, прямая, благообразная фигура в скромной, почти что бедной одежде, привлекали и притягивали многих), а прежде всего в содержании его мысли, проекта общего дела, обращённого к каждому землянину и к каждому смертному. Вот и наш музей-библиотека интересен прежде всего содержанием деятельности. Мы пытаемся сделать реальностью тот образ библиотеки, который отстаивал Фёдоров. Библиотеки как открытого, всевмещающего, дружелюбного, творческого пространства, где любой человек, вне зависимости от своего возраста, социального статуса, профессии, убеждений и платёжеспособности, обретает доступ ко всей полноте знания, где он прикасается к наследию, воплощённому в книгах, за каждой из которых, как писал Фёдоров, «стоит человек», где, наконец, он сам становится «живым деятелем», и не в обособленности, а во взаимодействии с другими людьми, в умном и добром соработничестве с ними.

– Хотите сказать, что библиотека – это нечто вроде народного университета?

– Фёдоров мыслил ещё смелее. Для него библиотеки – это основа образования будущего, не элитарного, а открытого для всех. Он говорил, что высшие учебные заведения должны стать факультетами библиотеки, что учёные специалисты, которые не добились бы никаких результатов без библиотеки и структурированного в ней знания, должны, в свою очередь, ей помочь. Как? Собственным бескорыстным участием. Руководя читателями, давая им научные консультации, уча их быть исследователями, т.е. не поверхностно-приблизительно знать тот или иной предмет, а стремиться к точному, объёмному, фундаментальному знанию, которое даёт возможность не только мыслить о мире, но и совершеннолетне действовать в нём. Проецируя эту модель на современность, увидим, что она созидает человека-творца, самосознающее, растущее, ответственное за мир существо. Такой человек радикально отличается от «квалифицированного потребителя», которому, как говорил Достоевский, лишь бы «чай всегда пить».

– Юбилей обязывает задуматься о перспективах...

– Мы и задумались. И начинаем создание в библиотеке Центра самообразования «Циолковский».

– А почему «Циолковский»?

– Центр самообразования «Циолковский» в Библиотеке имени Н.Ф. Фёдорова – это по-настоящему символично! Циолковский ведь «автодидакт», самоучка. В отличие от элитарных учёных, получивших образование в университетах, он… учился в библиотеке. И знаете какой? Библиотеке Румянцевского музея. А «идеальный библиотекарь» Фёдоров был его наставником, причём таким, который, по воспоминаниям самого Циолковского, смог заменить юноше «университетских профессоров», более того, вдохновил его идеей освоения космоса. Вот и мы, задумывая данный центр в библиотеке, хотим, чтобы каждый человек, приходящий сюда, ощущал себя Циолковским, верил в то, что невозможное сегодня в результате усилий личности завтра станет осуществимым.

– Вы сказали, что центр самообразования будет создан «в биб­лиотеке имени Н.Ф. Фёдорова». Это не оговорка?

– Нет, не оговорка. Это проект. Биб­лиотеку № 180, в которой создан музей, в Москве давно называют ласково Фёдоровкой (по аналогии с Некрасовкой, Тургеневкой, Лосевкой, именными городскими библиотеками). Очень надеемся, что в юбилейном году имя Фёдорова будет наконец уже официально присвоено ей.

– Как вы собираете ваши фонды?

– Николай Фёдоров не раз говорил о долге авторов и издателей перед публичными библиотеками. Весь наш фонд – а это более 10 000 экземпляров – собран без единой бюджетной копейки. Это дары учёных, писателей, издательств, друзей музея. Основа коллекции – книги, пожертвованные Светланой Семёновой, выдающимся исследователем наследия Фёдорова, издателем его сочинений. Есть у нас и книжные собрания известных учёных – геронтолога Льва Комарова, историка Михаила Панфилова. Помимо современных изданий библиотека хранит раритеты, такие, как первое издание «Философии общего дела», вышедшее тиражом всего 480 экземпляров «не для продажи» с автографом его составителя В.А. Кожевникова, или экземпляр второго издания, посланный Сетницким Марине Цветаевой, а затем оказавшийся в коллекции евразийца П.Н. Малевского-Малевича. За каждой книгой – история «некалендарного» ХХ века… Кстати, недавно мы сделали выставку из таких книг с «историей».

– Идеи Фёдорова стоят у истоков русского космизма. Многие мотивы русской литературы XX века находят своё начало в его «Философии общего дела». Его видением искусства будущего вдохновлялись художники русского авангарда. Вы как-то затрагиваете эту связь в работе музея-библиотеки?