Литературная Газета, 6629 (№ 05/2018) - [17]

– Вы понимаете, сам я – родом с Украины. Сперва это была Днепропетровская область. Но потом Запорожье выделилось в отдельную область. Поэтому я везде пишу, что я – запорожский казак. Конечно, я очень плохо отношусь ко всему тому, что сейчас там происходит. Честно говоря, я разогнал бы их всех. Для этого, между прочим, и большой силы-то не надо. Достаточно экипажа одного такого корабля, на котором я служил во время войны. Я бы не стал говорить, что это наши враги и тому подобное. Всё, что происходит сейчас на Украине, это – сплошной примитив.

Беседу вёл Илья Вершинин

Михаил Матвеевич Годенко родился в 1919 году в селе Ново­спасовка Запорожской области. Участник Финской и Великой Отечественной войн. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького в 1951 году. Автор десяти книг стихов и поэм, полутора десятков книг прозы, романов «Минное поле», «Зазимок», «Потаённое судно», «Каменная баба», «Вечный огонь» и других. Лауреат премий «Прохоровское поле», «Имперская культура», литературных премий имени А. Фадеева, Н. Островского, В. Пикуля и К. Симонова. Занимал должности заместителя главного редактора журнала «Москва», секретаря Союза писателей СССР. Член Высшего творческого Совета Союза писателей России. 

С наивной лихостью строки

С наивной лихостью строки

Литература / Библиосфера / Поэзия рабочей среды

Теги: Виктор Крупенин , поэзия

Виктор Крупенин

Родился в 1936 году в Москве. Поэзия пленила его в совсем юном возрасте – ещё будучи школьником, он увлёкся стихами Д. Кедрина и В. Луговского. В его характере удивительным образом сочетались, казалось бы, противоположности: с 18 лет Крупенин стал трудиться на ЗИЛе по абсолютно рабочей профессии и… параллельно поступил во ВГИК на сценарный факультет. А потом – немало лет работы в заводской журналистике. С 1958 года он – активный участник известного тогда на всю столицу Литобъединения писателей и поэтов при ЗИЛе, которое просуществовало до конца 90-х годов прошлого века. И последний его председатель.

Рабочая поэзия

Замешенная на железе,

С наивной лихостью строки

Живёт рабочая поэзия

Официальной вопреки.

Её не балуют в журналах,

Зато многотиражки чтут.

Даёт ей место лишь в «подвалах»

Раз в десять лет газета «Труд».

Не в Переделкине рождённая

За полированным столом,

Она воюет, убеждённая,

С неправдой, косностью и злом.

Её не била протоколами

Собраний праведных рука.

И, к счастью, критика уколами

Её не трогает пока.

Она живёт и развивается

Назло эстетам и глупцам,

И всей душою открывается

Простым бесхитростным сердцам.

Литинститут, храня обычное

Высокомерие своё,

Глядит с усмешкою, набычившись,

На представителей её.

Талант и труд по знакам равенства

И под эгидою ума,

Она осваивает таинства

Стихосложения сама.

Ей не нужны цветы и почести,

Она не требует наград,

Не воспевает одиночество

И женщины призывный взгляд.

Она из чаши вдохновения

Пьёт не в поездках за рубеж

И набирается умения

Не у тебя, Париж и Льеж.

Не в дальнем штате Алабаме

Блистает вычурной строкой.

Она на ЗИЛе и на БАМе

Свободной плещется рекой.

Тело и душа

В бренном теле пылкая душа

Человеку не даёт покоя,

То сидит она тихонько, не дыша,

То не может обойтись без боя,

То она опустится на дно,

То стремится в солнечные дали,

То ей всё на свете всё равно,

То хохочет, то полна печали.

И до самой гробовой доски

Тело бренное её лелеет.

Разобьётся сердце на куски

И душа тогда осиротеет

И начнёт она искать приют,

Ад и рай – всё это басни, враки,

Обретёт душа покой, уют

В бренном теле кошки иль собаки.

Замечали: как порой зверьё

То, что проживает с нами рядом,

Проявив душевное чутьё,

Вдруг посмотрит человечьим взглядом.

Надо всем по правде только жить,

Не давать душе быть злой и слабой,

Чтобы после смерти не тужить,

Став свиньёй или зелёной жабой.

Усталость

Деталь сломалась, и машина встала.

Излом сверкает свежестью стальной.

Усталость, говорят, есть у металла,

И он не вечен тоже под луной.

Казалось бы, ну что прочнее стали?

Служить бы ей нам долгие века.

У шестерёнки зубы падать стали,

Как у столетнего, седого старика.

Путеец молотком стучит, по звону

Пытаясь в рельсах трещину найти.

Металл звучит подобно камертону,

Чтоб машинист спокоен был в пути.

Нагрузки разрушают всё на свете.

Усталостью страдает и броня.

Я – человек, и я за всё в ответе.

Так из чего же сердце у меня?

Письмо матери

Сыночек, здравствуй!

Добрый день иль вечер!

Поклоны шлёт тебе твоя родня.

В надежде, что тебя я снова встречу,

Хожу к автобусу я на исходе дня.

Так пишет мать письмо родному сыну,

Что грудь болит, спина и голова,

Что под окном кудрявую рябину

Отец срубил по пьянке на дрова,

Что летом родила соседка Танька.

Мальчонка крепенький и до чего пригож.

Соседка назвала сыночка Ванькой.

Все говорят, что на тебя похож.

Вы с Колькой самогон глушили в бане

И песни пели про злосчастную судьбу.

Так знай, что он погиб в Афганистане,

Домой вернулся в цинковом гробу.

Другой друган твой, Афанасий Квакин,

В райцентре натворил немало бед,

Кавой-то он зарезал в пьяной драке