Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018) - [24]

По-разному решая в своём творчестве тему войны и мира, Высоцкий во многом перекликался с поэтами-фронтовиками и никогда не стыдился в том признаваться. О некоторых из них прямо говорил, как о своих духовных наставниках. О том же Окуджаве, к примеру. Тем не менее в главном, что и определяет его вклад сугубо в военно-патриотическую тематику, он шёл, как истинный художник, своей собственной единственной дорогой. Уникальное достоинство его творчества в том, что ни в одной роли, ни в одной песне, ни даже в поэтической строке он не стенал, не всхлипывал, не скулил с обречённой интеллигентностью, не ронял приличествующую моменту «скупую слезу» над минувшими подвигами, над солдатской самоотверженностью и поразительной жертвенностью. Все его поэтические чувства были самыми что ни на есть всамделишными, подлинными, как земля, вода и воздух над ними. Ни сочинений своих, ни ролей он не делал так, как у многих лицемерных творцов было принято.

Во всех своих поступках и проявлениях чувств он всегда оставался естественным, земным человеком. У него гибель воина – это предельное или даже запредельное усилие отстоять свою правду, гонимое добро, истовую, но совершенно понятную, если не сермяжную справедливость. В его поэтических творениях герои уходят не на вечный покой слащавых праведников, а смертью своей, как бы поправ смерть, продолжают жизнь, действуют, других зовут на подвиг. В таком ключе сочиняли многие. Но вот именно сочиняли. Высоцкий исторгал всё, о чём выше сказано из своей истерзанной, босой души. Ах, как нам не хватает сегодня именно таких поэтов!

Многие военные песни Высоцкого написаны им от имени личного местоимения «я». И всё-таки в большинстве из них «я» Высоцкого сменялось на «мы». В этом обобщённом «мы» – ещё более глубокое осмысление всенародного подвига во время той невиданной войны. Он никогда не был окрашен для поэта романтизмом подвигов героев-одиночек. Он понимал, поразительно ощущал, что война – прежде всего неимоверный, нечеловеческий труд, с которым вряд ли может сравниться любая сфера человеческой деятельности. Труд как бы освящённый великой, праведной и благой целью – Победой. Это, кстати, центральная тема всего его военного цикла и в особенности такого шедевра, как «Мы вращаем землю».

В авторском исполнении этой песни (да нет, не песни – гимна, оды вооружённым защитникам Отечества!) зримость неимоверных коллективных усилий народа ради победы над врагом достигла потрясающей высоты и силы. Когда Высоцкий пел, а в рефрене «от себя, от себя», «на себя, на себя» переходил на самые высокие ноты, то в моём представлении (а я несколько раз слушал эту вещь в живом исполнении!) это всегда ассоциировалось со знаменитым припевом «Эх, ухнем!» из великой народной песни «Дубинушка».

Здесь нельзя не вспомнить и о том, что почти все свои патриотические вещи Высоцкий творил во времена, когда истинная картина минувшего искажалась и препарировалась всячески, когда пропагандой в ранг наивысшего, наиглавнейшего полководца всех времён и народов методично и планомерно выдвигался лишь в узком кругу военных известный в войну полковник. Лживая, фарисейская пропаганда сочинила ему такую биографию, на фоне которой меркли фронтовые заслуги маршалов, командовавших фронтами. Под него, увешанного всеми боевыми наградами государства, цинично и нагло подвёрстывалась вся история Великой Отечественной войны. Высоцкий знал её блестяще. Иной раз такие вещи рассказывал, о которых слыхом не слыхивали преподаватели военного искусства в моей академии. Он очень болезненно воспринимал все искривления, касающиеся истории в целом, войны в частности. У меня даже создавалось такое впечатление, что ненормальности собственной творческой жизни он воспринимал с гораздо большим спокойствием. А может, это только мне так казалось.

О войне и армии Высоцкий писал предельно правдивые стихи, по жизненному достоверно воссоздавая своих героев на сцене и в кино. Это было так конкретно, материально, пластично, как будто бы сам он бывал на многих фронтах, почувствовал войну кожей, сердцем и душой. Уже не говорю о его потрясающих знаниях военных реалий, категорий, ситуаций, чем он постоянно ставил меня в тупик. «Сколько «кубарей» (не кубиков!) было у командира взвода? Из скольких частей состоит взрыватель? Расшифруй ДШКМ». Такие и подобные вопросы он задавал не только мне, человеку военному, – многим своим друзьям, знакомым. Как бы любил щегольнуть знанием военного дела и действительно знал его.

В его стихах живут настоящей, полнокровной жизнью морские десантники, лётчики, пехотинцы, сапёры, моряки, шофёры, милиционеры, пограничники, воины внутренних войск. Через их мироощущение он давал точные срезы совершенно специфических ситуаций даже... в космосе. У него почти не встречаются ошибки во всех сюжетах фронтовой солдатской жизни, будь то марш, подготовка к бою, сражение, отступление, погребение павших, ожидание друзей, фронтовой почты, несения караульной службы – фронтового бытия. Он прошёл своим уникальным голосом войну так, как никто до него и после него этого не делал и уже вряд ли сделает. Даже если бы Высоцкий ничего другого в своей жизни не написал, кроме своего военного цикла, то и в таком случае он бы своё имя обессмертил. По счастью, он сочинил и сыграл гораздо больше. Да и сочинил ли?