Литературная Газета, 6618 (№ 42/2017) - [36]

Подтащили большую дубовую кадку. Залили туда воду. Засыпали в эту воду пепел и золу, оставшуюся после повторного сожжения детёныша Каасы. Начали перемешивать этот раствор. Вначале у него был серый цвет. Затем жидкость стала такой прозрачной, что стало видно дно кадки.

– Принеси черпак! – крикнул Боста.

– Не пейте эту отраву! – кричал Старейшина. Однако люди, не обращая на него внимания, начали пить эту жидкость. Вначале от неё першило в горле. Кому-то понадобилась закуска. Другие стали запивать её родниковой водою, которая текла рядом.

Разливали эту жидкость в кувшины и горшки и отправили тем, кто остался дома. Самое удивительное было в том, что, сколько бы ни пили и ни разливали эту жидкость, уровень её в кадке оставался прежним. Она была нескончаемой.

Глаза у людей заблестели. Они стали красноречивыми и говорливыми.

Молодёжь перестала стыдиться старших. Старшие стали откровеннее друг с другом. И весь этот мир стал казаться им одним большим торжеством и весельем.

Полуобнажённые мужчины и женщины разных возрастов обнимаются, целуются и ведут себя самым непристойным образом, чего до сих пор они никогда не могли себе позволить. Эта оргия и вакханалия продолжалась до глубокой ночи.

* * *

– О, Боже, смилуйся над нами! О, суетный мир! Неужели эта нечисть одержит победу? – сокрушался Старейшина, наблюдая за происходящим.

– Теперь он не вернётся больше. Ха-ха-ха! Сразу же надо было с ним сделать это, – орали потерявшие над собой контроль люди.

Далеко за полночь, когда эти люди разлеглись вокруг кадки с жидкостью и захрапели, над ними появился призрак. При лунном свете блестели его рыжие волосы и красно-пёстрая длинная рубаха.

– Ханаса-а-а, – тихо произнёс он.

– Чего-о-о тебе?

– Чего тебе-е-е?

– Чего-о-о……

– Тебе-е-е… – из чрева каждого лежащего донеслись глухие голоса.

– Ты где? – спросил призрак.

– Я внутри этих людей…

– В каждом из них…

– Внутри…

– Этих…

– Людей…

– Люде-е-ей – послышалось снова.

– Оставайся там! Теперь ты на своём месте! Оставайся там! И я свою одну миссию выполнил! Пойду отдохну немного, придумаю ещё что-нибудь для этих несчастных, чтобы разнообразить их жалкое существование в этом суетном мире, – произнёс призрак и медленно направился к краю Чёрной Бездны.

Перевод автора

Радость не промчится мимо

Радость не промчится мимо

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Чечни

Теги: Алвади Шайхиев , поэзия Чечни

Алвади Шайхиев

Поэт, прозаик, журналист. Родился в 1947 году. Окончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного педагогического института и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Первый сборник стихов «Чувство» был издан в 1969 году. Затем в Грозном и Москве издавались поэтические книги: «Пламя любви», «Огонь в очаге», «Трава-мурава», «Пульс», «Совесть», «Башни мужества», «Ночные птицы», «Заповедь», «Кремень» и другие. Стихи печатались в республиканской периодике и в журналах «Молодая гвардия», «Современник», «Звезда», «Дон». Член Союза писателей РФ, заслуженный журналист ЧР.

Живёт в Грозном.

Мои дороги

1.

Я в детстве часто думал об одном:

Куда бегут дорог бескрайних ленты?

От взора ускользая незаметно,

Кончаются они в краю каком?

Я обращался к матери тогда:

– Скажи, куда ведут они, куда?

Мать говорила:

– Каждая дорога

Кончается у нашего порога…

Но был тогда ещё я слишком мал

И смысла этих слов не понимал.

2.

Уходит детство.

В первый раз тревожно

Стучится сердце у меня в груди.

И оставаться дома невозможно,

Когда дороги жизни впереди.

Я знаю, сердце, в дальний путь пора нам,

Ведь мы перед дорогами в долгу.

Веди меня наперекор буранам,

Через ненастья, через «не могу».

Дай крылья мне, чтоб воспарить над кручей,

Подняться выше горного орла,

С бедою разминуться неминучей,

Что где-то поперёк пути легла.

А если позовёт стихия к бою,

В лицо ударит студный вихровей,

Огромным стань, чтобы я мог тобою,

Как буркой, в стужу защитить друзей.

Знай, сердце,

Радость не промчится мимо,

В конце дороги кто-то встретит нас…

Тебя и песню подарю любимой

В ответ на нежность просветлённых глаз.

3.

Я в детстве часто думал об одном:

Куда бегут дорог бескрайних ленты,

От взора ускользая незаметно,

Кончаются они в краю каком?

…Куда б ни завела меня дорога,

В конце пути я вижу дом родной.

Прощаясь, маме говорю с порога:

Встречай меня, ведь я иду домой!

* * *

Побриться не успевшие ни разу,

С мальчишескими искрами в глазах,

Он ушли по первому приказу –

Страну спасать на огненных полях.

Они ушли дорогой незнакомой,

Не прячась ни от пуль и ни от звёзд.

Недетской жаждой подвига влекомы,

У амбразур вставали в полный рост.

Ну а когда перевернулось небо

И на губах застыл последний крик,

И грусть берёз плыла над ними немо,

Они еще не знали в этот миг,

Что суждено им встать на пьедесталы

У защищённых ими рубежей

И что сердца их

Трепетно и ало

Цветами прорастут из блиндажей.

* * *

Когда меня качала мать

В нехитрой колыбели,

Заботой вечной обо мне

Заполнив дни свои,

Не понимал я и не мог

Понять на самом деле

Всей ненаглядной глубины

Родительской любви.

Когда, придя домой, отец

Делил со мною ужин