Литературная Газета, 6614 (№ 38/2017) - [18]

Фото: РИА Новости

Теги: Юрий Любимов , память , театр , искусство

Юбилей основателя легендарного Театра на Таганке

«А вот ведь будет на Таганской площади стоять бронзовый Юрий Петрович Любимов и моргать своим фонариком-светофором. Сам увидишь! Его и люди, и машины станут слушаться!» – так говорит мне возле метро современная блаженная, спешащая с жёлтыми цветами к Матронушке. Я и не спорю. Прохожу себе, не оглядываясь на окна театра, чтобы не замечать пустоту осеннего дождя… Легко кому-то писать и говорить о человеке, с которым шапочно знаком… Ну а если вы прожили часть жизни, если даже сор в избе стал родным дымом? Имею ли я право говорить, как было, или надо размывать, подслащивать, а?

Гром гремит, и дождик льётся,

Ну а я водой торгую…

А вода не продаётся

И не пьётся ни в какую…

Нет ничего в театре прекраснее и опаснее, чем театральный роман. Это явление булгаковского порядка, имеющее отношение исключительно к творческим материям, возникло в таганской команде в самой середине девяностых годов. Юрий Любимов обнаружил во мне центрового клоуна-изобретателя и дал, что называется, карт-бланш на все мыслимые и немыслимые придумки. Актёры шептались и ревновали, театральные службы млели, зрители умирали от живых реакций. Удалось не просто наблюдать за шефом вблизи, а жить и творить в одном ритме, не обращая внимания на величину исторической личности.

Стенограмма любимовских реплик, неожиданных предложений и оценок наматывалась, как говорится, под корку…

Приходили Андрей Вознесенский и Сергей Капица, Эрнст Неизвестный и Василий Аксёнов, Андрей Битов и Белла Ахмадулина, Геннадий Рождественский и Евгений Евтушенко, Игорь Моисеев и Валентин Никулин…

– Покажи им пародии, поспорь, поругайся! – Юрий Петрович радовался как ребёнок (он обожал программу «Куклы», в которой я был, как и все, кто её делал, политическим хулиганом), – завтра Лужков приедет на спектакль, поговори с ним от имени Ельцина. И лук, когда порежешь, то кинь колечко в зал. (Это в роли Смердякова мне всё время приходилось резать лук и плакать)…

– Так я ж могу в него попасть?

– И хорошо! Он футболист. Должен прыгнуть и поймать!

– Отлично. Тогда уж вы меня прикройте, если он обидится…

– А послезавтра поедем с тобой и поздравим Яковлева Юру, у него юбилей в Вахтанговском. Ты придумай куплеты, ты же сочинитель. Я тоже их прочту… А Полковник нас отвезёт, если его собака ещё не съела… (Полковник – водитель шефа. Тут везде у всех таганские кликухи. Шаповалов – Шапен, Высоцкий был Высотой, Хмельницкий, разумеется, – Хмель, Дмитрий Межевич – Скалолазка, Бортник – Злой мальчик, Антипов Феликс – Филимон, я – Глазастый… А собака самая настоящая – Любимов увидел её где-то на обочине и взял с собой в театр. Она у нас на вахте жила. Мохнатая, огромная. Выборочно страшно лаяла на «плохих», и они шарахались и ругались.) А машина тогда ещё была – красный «жигуль»-купе. Любимов говорил так: «Зачем «мерседес»-то? Мне на таком авто легче по начальству ездить – они поймут, что мы нищие, и, может быть, тогда совесть проснётся – театру денег дадут хоть немного… Вы же все – птички небесные, а мне надо думать, где денег добыть, ясно?

Юрий Любимов. Время в овечьей шкуре.

Семнадцатый год. Храм, обращённый в клуб.

Когда Ленин умер, семь лет исполнилось Юре.

Маяковский играл на флейте таганских труб.

Начались счастливые гастрольные путешествия: мы выпустили к 80-летию Мастера спектакль «Братья Карамазовы», и он стал первой фреской позднего таганского ренессанса. Потом были сделаны спектакли «Шарашка» к юбилею Александра Солженицына, долгожданный, неожиданный и очень успешный у зрителя «Марат и Маркиз де Сад», дерзкий «Евгений Онегин», шекспировские «Хроники», «Театральный роман»… Города России, Украина, Израиль, Германия, Колумбия, Греция, Чехия, Япония, Франция, Италия, Венгрия, Финляндия, США…

– Ты гимнастикой занимаешься?» – шеф при встрече в отеле утром на завтраке ударяет меня сбоку в плечо. Рука что надо – тяжёлая… Я тут же включаюсь, делаю вид, что еле устоял на ногах:

– Разумеется, занимаюсь немного…

– Мне очень лень бывает. Но и я себя заставляю… 40 минут сегодня делал зарядку! А ты зубы чистишь?

– Ну, разумеется, чищу, Юрий Петрович, кто ж не чистит?

– Ты бери щётку и чисти язык и нёбо. Это тоже очень важно. За ночь бактерии к нам туда набегают… А в сцене с Иваном не кричи так. Поспокойнее будь… Ты – таинственное существо…

– В каком смысле?

– Тайна и есть тайна. Главное – прошу тебя – выдумывай, выдумывай и не обращай внимание на скептиков. Они всегда будут.

Приносят себя на репетиции – все им должны. Хотят делают, хотят не делают… Разве так можно работать? Беспечные пташки… А нам болтать некогда, нам надо репетировать с утра до ночи, тогда мы себя прокормим и семьи свои…

– А почему вы в «Гамлете» набрасывали 10 вариантов встречи с призраком, но самый неожиданный, с зеркалами, убрали, оставив самый простой? Высоцкий сокрушался…

– А зачем фокусы? Они, может быть, где-то и нужны были, но точно не здесь. Стиль нужен, понимаешь: очищенный, выверенный, скупой, как земля и шерсть.

Жизни быстры в России, а зимы долги.