Литературная Газета, 6571 (№ 41/2016) - [14]

Одуванчик мгновенье спустя

жадным жёлтым бутоном воскрес:

в каплях – влажных серёжках дождя –

внемлет песне небес.

* * *

Чёрный плащ распластав

по степи, словно тать,

ночь настала стремглав –

мир со звёзд увидать.

Но землёй не смогла

любоваться она –

лишь бездонная мгла

с неба звёздам видна.

Благо месяц-старик

не таил, аксакал,

серебристый свой лик –

землю им показал.

Майская ночь

Давно, совсем мальчишкой, чей покой

был юношеских комплексов лишён,

шёл майской ночью по степи домой –

ещё в шальных девчонок не влюблён.

Их стайка озорная не могла

души бесхитростной смутить ничуть.

В свой домик на окраине села

той майской ночью я держал свой путь.

Там, где-то за рекой, в ночи звенел

протяжный колокольчик табуна.

Той кроткой ночью я считал, пострел:

иная музыка мне не нужна.

Ночь – без предчувствия иных ночей,

когда был светел, счастлив, не влюблён.

Из всех сокровищ юности моей

она – мой самый драгоценный сон.

Святая воля

В лесу поляна, а на ней –

могильный холм. Я вижу: тут

куда привольней и пышней

ромашки жёлтые цветут.

Тянуться к солнцу, как трава,

как жёлтый крохотный цветок, –

святая воля такова

того, кто под землёю лёг.

Единственный напев

Над ширью моей стороны родной,

сколь можно выше к небу взлетев,

жаворонок, как заводной,

тянет единственный свой напев,

захлёбываясь от восторга, – расплав

музыки всё горячее… И вдруг,

песню на полузвуке прервав,

мёртвым упал на зелёный луг.

Певец мой, ты был, несомненно, мил –

но крыльев размах оказался мал.

А ты дирижировать ими решил,

Ты новой мелодии возжелал.

Степь необъятная – вечный мотив,

в котором без счёту нотных значков.

Но ты, постоянство не возлюбив,

камнем разбиться оземь готов.

* * *

Птиц разномастных звонкий гам

на все лады пропеть готов

те песни, что примчали нам

из тёплых, из чужих краёв.

Распался утренний туман,

и солнце катится в зенит.

Гора бурят – седой Саян –

от птичьих голосов звенит.

Лишь хан всех птиц – орёл-старик –

в всеобщем гвалте ни при чём.

Он с высоты Мунку-Сардык*

крылом поводит, как плечом.

Далёкие молнии

Р. Ж.

Я сижу у окна, наслаждаясь покоем ночным.

Вот и окна в деревне погасли – одно за другим.

Воздух душен и влажен предчувствием будущих гроз.

Дымокура далёкого ветер горчинку принёс.

А во мгле, у истоков далёкой Хааги-реки,

опаляя иззубренным скалам седые виски,

как клинки, вспышки яростных молний скрестились вдали,

но – сломались. И, мир озарив, мирно в землю ушли.

Я сижу у окна, я к тебе свою память тяну.

Как антенною, сердцем я чутко ловлю тишину.

В схватках молний далёких я нашу любовь узнаю.

Сожаленье и грусть точат исподволь душу мою.

Я сижу у окна, бодрым воздухом ночи храним.

Вот и окна в деревне погасли – одно за другим.

Вспышки молний на небе схлестнулись опять и опять.

Это – память, любимая! Мне от неё не удрать.

* Мунку-Сардык – высочайшая вершина Саян, высота 3491 м.

Огонь в очаге – наш оберег

Огонь в очаге – наш оберег

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Бурятии

Даши-Дондоб Очиров

Родился в 1948 году в местности Ботолло Курумканского района Бурят-Монгольской АССР. Окончил физико-математический факультет Московского горного института, аспирантуру философского факультета Ленинградского государственного университета. Работал переводчиком в районной газете «Баргузинская правда», горным мастером подземных разработок рудника Холтосон. В настоящее время – преподаватель в Восточно-Сибирском государственном университете технологий и управления. Автор трёх поэтических сборников. Член Союза писателей России. Живёт в Улан-Удэ.

Спасение

В бою, когда было так тяжело,

когда меня одолевало зло, –

от пули, от хищной могилы

колечко любимой меня спасло.

Она его обронила.

В драке, когда, закусив удила,

пьянка у праздничного стола

в поножовщину перерастала, –

серёжка любимой меня спасла,

она её потеряла.

Бурная Селенгá страшна:

чуть не захлебнулся в то лето,

но спасся – а позже узнал, что она

лишилась в толпе браслета.

Когда, ослеплённый желаньем, я мог

разрушить любовь свою –

пропал подаренный мной перстенёк.

И спас нашу семью.

Примятый жёлтый цветок

Примятый жёлтый крохотный цветок

с газона подобрал.

Как птенчика, что до костей продрог,

в руках отогревал.

Слеза ресницам тяжела.

В зрачках – тоска гнездо свила.

Плохи мои дела.

Цветок примятый без меня умрёт –

я понял без труда, –

как птенчик ласточки, что желторот

и выпал из гнезда.

Я – как цветок и как птенец –

о единении сердец

молю тебя всегда.

Я выпал из гнезда.

Низвергнутых с высот

одна любовь спасёт.

Краткостишья

* * *

берег Байкала

обглоданной костью

белеет сосна

верят буряты:

чисто обгложешь кость

будет потомок

красив

* * *

при пожаре

у бедняка

пламя пощадило седло

от горя спас

глоток надежды

* * *

огонь в очаге –

глава семьи

огонь в очаге –

наш оберег

* * *

молодец добрый спешит

тень с костылём

перед ним

еле плетётся

доброму молодцу

тень обогнать не судьба

как черепаху –

Ахиллу

* * *

кровь волка на снегу

край неба

в багровых отблесках

волк – это пёс небес

* * *

серп Луны

задев за крест собора

изменил свой путь

* * *

рано утром корова мычит

но ещё не проснулась трава

закипающий чай