В последние годы у нас то и дело к месту и не к месту повторяют царский афоризм: «У России два союзника – её армия и флот». Сказано крепко. Но, к сожалению, этот принцип стал оправданием инертности для дипломатов и политиков. Дескать, пущай военные работают, у них ракеты большие, а с нас взятки гладки. Но Александр III как раз показал себя как влиятельный арбитр в международных делах. К тому же он заключил самый масштабный союзнический договор в истории Российской империи. Последствия этого шага оказались противоречивыми, но ясно одно: император понимал, что изоляция гибельна для огромной империи, и был инициатором изобретательной внешней политики.
Образ царя-миротворца почти не проявился в поэзии. Зато есть несколько гениальных полотен кисти Серова, Репина и Крамского, а ещё недурная конная статуя работы Паоло Трубецкого. С художниками у императора сложилась взаимная любовь: он сделал для русской живописи, пожалуй, больше всех других монархов, ценил её и лелеял. Колоритен и архитектурный образ его краткой эпохи: узоры русских теремов, приспособленные к масштабам индустриального века. Во времена, когда строится Транссибирская магистраль, а центральные улицы освещает электричество, в гениях на престоле нет необходимости. Про Александра Александровича не скажешь: «Россию поднял на дыбы». Трудно вообразить его собеседником Вольтера и Дидро. Но он был мыслящим и деятельным человеком своего времени. Такой портрет получился у автора книги.
История нашего народа и государства – настолько насыщенное полотно, что в разное время различные исторические сюжеты становятся стержневыми. Ни один исторический выбор не может быть окончательным. При этом, как вздыхал пушкинский герой, «но презирать не должно ничего», и шапка Мономаха тяжела по-прежнему. Современной России необходим опыт самобытного развития, связанный с начинаниями Александра III. И нужно как-то научиться сочетать (или продуманно чередовать?) консерватизм и революционность, статику и динамику…
Семейный тандем
Книжный ряд
/
Библиосфера
/ Книжный ряд
Баранов Юрий
Теги:
Ирина Дмитриевская. Сердце без тебя осиротело: Рассказы
Братьев Гонкур читал, Ильфа и Петрова читал, а вот семейную пару пока не приходилось. Ирина Дмитриевская – псевдоним, комбинация из Ирины Кудряшовой и Дмитрия Кантова, который, если кто забыл, дельвиговский лауреат 2014 года. А ещё говорят, что нельзя двум творческим людям ужиться в одной берлоге… простите, на одной жилплощади. Как видим, можно. Их совместная, как сказали бы на Западе, интергендерная книжка – явная удача.
В небольшом сборнике всего пять рассказов. Первый – «Моя Лёля» – и последний, давший название книжке, затрагивают серьёзные социально-исторические темы. Три серединных – чисто бытовые. С них и начну. У авторов лёгкое перо и грамотный язык, что в данном случае очень важно. Почему, я считаю, важно? Потому что когда словесные выкрутасы употребляются при описании обыденных ситуаций, это просто-напросто раздражает. А здесь ситуации подчёркнуто обыденные, даже в рассказе «Отель «Алиса», действие которого происходит в Италии.
Сюжет – на чужбине, в скромной гостинице для небогатых туристов, случайно встретились две давно знакомые русские тётки, Алиска и Ирка, и толкуют на темы, бесконечно далёкие от Ромео и Джульетты, от Паоло и Франчески, от Верди, Россини, Беллини и даже Феллини. А чтобы читатель всё же ощущал, где всё это происходит, авторы вводят второстепенный, вспомогательный, чуть пародийный, но всё же необходимый персонаж – бывшую библиотекаршу Елену Альбертовну, из уст которой вылетают словосочетания «колыбель Данте» и «могила Беатриче». И это в значительной степени уравновешивает унылую прозаичность главных персонажей рассказа.
Увы, такой уравновешенности не чувствуется в заключительном рассказе сборника. «Сердце без тебя осиротело» – о межнациональных отношениях. Он будто написан по заданной схеме, согласно которой чеченцы не могут быть отрицательными персонажами, а коль без таковых не обойтись, эта роль отведена русским. Рассуждения же учителя о еврейских корнях Бунина производят странное впечатление…
Самым удачным представляется рассказ «Моя Лёля». В нём на очень малой площади авторы показали трагичность эпохи. Причём им удалось избежать того, что часто становится коварным капканом для тех, кто затрагивает эти темы – они не повторяют написанного другими. Судьба их героини уникальна и в то же время удивительно типична для недавно минувшего ХХ века. Хотелось бы получить от Ирины Дмитриевской ещё книжку таких же рассказов. Да потолще!
И сердце наше отзовётся
Искусство
/
Искусство
/ ТЕАТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ
Александрова Галина
МХАТ им. М. Горького открывает новый сезон
Разные бывают юбилеи. Сейчас так вообще мода пошла на сногсшибательную роскошь. Простой труженик удивляется: что за мода? Никогда на Руси не кичились глупостью. Татьяна Доронина вступает в год совершенно иного юбилея. Исполняется 60 лет творческой деятельности актрисы – а это и смотр совершённых ею открытий, это и глубокие раздумья об искусстве и смысле жизни, о гранях и возможностях русского театра и о том, что с ним происходит, когда на него обрушился шквал трагических испытаний.
