Литературная Газета, 6555 (№ 22/2016) - [11]

Несмотря на будний день, в храме и на прилегающей к нему территории было многолюдно. Здесь собрались не только прихожане Всеволожского благочиния, но и люди, влюблённые в поэзию Гумилёва. После пасхального крестного хода владыка Игнатий освятил знак-памятник выдающемуся поэту, установленный усердием прихода на территории храма Святых Константина и Елены. Затем была совершена молитва об упокоении души Николая Степановича. Событие это промыслительно про­изошло в год 130-летия со дня его рождения.

Литпраздник

В брянском Овстуге прошёл Тютчевский праздник «Родник поэзии твоей». Впервые он был организован в 1961 году и с тех пор проводится постоянно.

Московский поэт Андрей Шацков привёз землякам Фёдора Ивановича альманах «День поэзии» с произведениями шести брянских авторов, а главный редактор «Юности» Валерий Дударев – несколько годовых комплектов популярного журнала.

В праздничных литературных мероприятиях приняли участие литераторы из Орла, Белгорода, Смоленска, а также представительная делегация из Сумской области Украины.

В следующем году в Овстуге будет вручена Всероссийская литературная премия «Русский путь» им. Ф.И. Тютчева.

Литюбилей

Поздравляем автора нашей газеты, поэта и переводчика Ивана Голубничего с 50-летием. «ЛГ» желает юбиляру здоровья и благополучия!

Место встречи

9 июня в Малом зале ЦДЛ в рамках цикла «Русская идея» состоится вечер творческого объединения критиков и литературоведов при МГО СП России. Ведущий – Пётр Калитин. Начало в 18.30 .

Виктор Голышев: «Мне стыдно говорить по-английски, когда я могу по-русски»

Виктор Голышев: «Мне стыдно говорить по-английски, когда я могу по-русски»

Литература / Литература / РАКУРС С ДИСКУРСОМ

Артамонов Владимир

Теги: филология , словесность , перевод

«ЛГ»-досье:

Виктор Петрович Голышев – русский переводчик англо-американск wbr /wbr ой литературы. Родился в 1937 году Москве. Сын переводчицы Елены Голышевой. Окончил Московский физико-техническ wbr /wbr ий институт. Работал в Институте автоматики и телемеханики АН СССР и в Московском институте стали и сплавов. С 1966 года начал карьеру профессиональног wbr /wbr о переводчика, в 1970-м вступил в Союз писателей СССР. С 1992 года ведёт семинар художественного перевода в Литературном институте им. А.М. Горького.

– Виктор Петрович, вы связали жизнь с литературой, хотя по профессии инженер. Почему после школы вы пошли в физики?

– Потому что гуманитарные науки в моё время в школе (это 50-е годы, начиная с 44-го, я в 54-м школу окончил) были очень формализованные и нечестные. Всё было пронизано идеологией, очень плохое преподавание литературы, географии, история вся на вульгарном марксизме построена, особенно отвратительной литература была, потому что смотрели на неё исключительно с социальной точки зрения: этот плохой, раз он помещик, этот хороший, раз крестьянин, этот «лишний» человек, раз Онегин. Сочинение писалось по трафарету: вступление, потом обязательно «мрачная эпоха» – это николаевская – потом черты характера, портрет героя, ну и какое-нибудь заключение. От такой литературы можно было только в остервенение прийти. В то же время физика у нас была нормальная…

– То есть отвращали формализм и лицемерие?

– И лицемерие. Совершенно точно. Надо всем этим мы смеялись, когда тебе учительница говорит, что «он впитал родные тропинки с молоком матери…» Ну как ты будешь проходить эту науку?

– Школа была общеобразователь wbr /wbr ная, без уклонов?

– Да, общеобразователь wbr /wbr ная. Но это была показательная школа, тут, в Мерзляковском переулке. Там теперь музыкалка. Она когда-то была Флёровской гимназией. Со старых времён директор был, который приходил иногда нам политчас устраивать. Его уважали как раз, всё нормально. Он про нынешнюю политику говорил, хотел, чтобы мы ориентировались в том, что пишет газета «Правда», рассказывал, кто такой де Голль.

– Значит, дело не только в государственной системе, многое зависит именно от преподавателей?

– Очень сильно зависит. Например, история – тоже гуманитарная наука, подверженная идеологии, но у нас зарубежную историю вела очень хорошая учительница, которая не задалбливала нас политикой. А по русской истории был жуткий человек какой-то, из райкома партии! Я не мог больше тройки у него на уроках получить. А там физика, математика – суровые дела, там никакой брехни нет.

– Понимаю. То есть вы пошли в точные науки по принципиальным соображениям?

– Да, хотя мать уже гуманитарием была в то время, она окончила Литинститут. А физика мне просто нравилась.

– Матушка как-то не пыталась повлиять на выбор профессии? Видела ваши терзания?

– Она мне с сочинениями помогала: я брался, скажем, написать про Байрона, а она говорила, какие книжки есть, подсказывала что-то. У нас почти никто не пошёл по гуманитарной части – я же класс знаю свой. Один пошёл на журналистику, и кто-то пытался ещё… нет, почти все нет. Кому потяжелее было поступать, там, по анкетным соображениям, они шли в Плехановку, которая потом стала вроде экстраинститутом wbr /wbr . Тогда это последнее дело было. А большинство в инженеры пошло. Ну, ещё один у нас рисовал, думаю, может, только он и пошёл в художественный вуз.