Литературная Газета, 6487 (№ 46/2014) - [42]

Не стыдно играть договорные футбольные матчи, на которых имитируются борьба, боль, страдания, воля к победе. Не стыдно приглашать на них зрителей и брать за это деньги. И когда слышишь оценки так называемых специалистов и людей, похожих на экспертов, начинаешь думать, что мы в ситуацию не вникли. Всё, оказывается, было честно.

Может быть. Но осадок остался.

Уже есть договорные спектакли, хотя их так ещё не называют. Те, в которых смотреть нечего и не на что, но их показывают. И не просто так, а с дорогими билетами, одуряющей силы рекламой. В результате – полный аншлаг. «Театр уж полон; ложи блещут; / Партер и кресла – всё кипит».

Народ смотрит, аплодирует и верит, что лицезрел высокое искусство. Стыдно же признаться, что ничего не понятно. Или всё это вообще мерзость. Но об этом думаешь во время спектакля, а после него облегчённо вздыхаешь. Когда стыд уже прошёл. И у актёров, с растерянной улыбкой бредущих на поклон, и у режиссёра, прячущего лицо под охапками цветов.

Впрочем, эти лицедеи и те, кто их содержит, часто не стыдятся, а гордятся. А литературные классики и Станиславский переворачиваются в гробах…

Далее наступает черёд рецензента, который не утруждая себя размышлениями, бодро отстучит на компьютере измышления. Разумеется, хвалебные. И тоже не устыдится.

Вообще журналистика, если резюмировать коротко, превратилась (впрочем, ещё встречаются исключения!) в занятие лакейское и угодливое. И тоже постыдное. Не следует думать, надобно только держать нос по ветру. И кропать, за что не осудят (не засудят), не накажут, не укажут на дверь.

Нет особой необходимости излагать увиденное грамотно, достоверно, пересыпая лист искрами мыслей. Про энергичную ритмику и изящество слога не вспоминаю – нынче умельцев владеть пером (компьютерной мышью) мало, да и не больно их чтут. И вообще это, извините за выражение, анахронизм.

Главное – уложиться в формат. И написать, сколько надо и как прикажут.

Отдельно – о читателях. Прежде, желая откликнуться на публикацию, они отправляли письма в редакцию. Для этого требовались минимальные затраты – на конверт, бумагу, чернила (пасту). Помнится, тогда выбирали слова. Сейчас это ни к чему. Унижать автора (в интернете) можно без всяких финансовых затрат, угрызений совести и боязни. Оскорбил – и занялся другими делами. Тревожиться не следует – никто пощёчины не даст, на дуэль не вызовет, к суду не привлечёт.

Короче говоря, привычка к стыду у нас сформировалась окончательно. И никто этому не удивляется. В том числе автор этих строк.

Увы.

Теги: общество , мнение , самосознание

Горная окраина

Фото: РИА "Новости"

25-26 ноября в Москве состоится встреча представителей творческой интеллигенции Казахстана и России. В рамках встречи пройдёт дискуссионный круглый стол "Литературно-художественный процесс на Евразийском пространстве в ХХI веке". Предполагается обсуждение вопросов взаимодействия литературного сообщества Казахстана и России.

Один из тех, кто примет участие в этой встрече, – известный казахстанский поэт, прозаик, публицист Бахытжан Канапьянов. Он автор многих книг поэзии и прозы, вышедших в Казахстане и России, США и Малайзии, на Украине и в Кыргызстане. Его стихи, переводы, статьи и рассказы в разные годы публиковались на страницах «Литературной газеты». Поэт является зарубежным лауреатом Всероссийской премии «ЛГ» имени Антона Дельвига. Эти поэтические миниатюры в прозе и притчи писателя вой­дут в трёхтомник избранной прозы, который в данное время готовится к изданию в Москве и Алма-Ате.

Балбал

Предрассветные сумерки. Слышен отдалённый голос первой птицы, возвещающей о пробуждении, о начале утра.

В бездонном небе, широко распластав крылья, парит могучий беркут.

Под его крыльями побуревшая, пробуждающаяся после зимней спячки, но ещё не полыхнувшая буйной зеленью равнина.

Кое-где поблёскивают маленькие озёра, образованные в лощинах не впитавшимися землёй вешними водами. Слышен стрекот кузнечиков.

Степь исходит испариной, дымится. Беззвучно катится по ней ясная, полуденная тень беркута. Возвышаются отдельные, округлые холмы – вдали и вблизи. На далёком горизонте струится зыбкое, жёлто-сизое марево.

Тень беркута падает на сурка, застывшего неподвижно на небольшом холмике. Сурок смутно напоминает балбала, изображающего воина, вытесанного из серого камня и обращённого лицом на восток.

Ощущается какая-то далёкая, неуловимая связь времён между живой природой степи и каменным изваянием далёкого прошлого.

Балбал. Степь. Небо. Беркут.

КОСМОСТАНЦИЯ

Космический пророчит рейс

В моих ладонях эдельвейс.

В окне мигала мифическими огоньками космостанция, расположенная на одной из вершин Заилийского Алатау. Там астроном Рашид вникал в вечную поэму звёздного неба. Принесённые мною эдельвейсы, что цвели по соседству с лабораторией, несмотря на уютное расположение между томами всемирной истории на книжной полке, не желали в ней – в истории – оставаться. Они направляли крохотные лепестки антенн в сторону своей родины – космостанции. Я это не столько видел, сколько чувствовал. Быть может, это им и помогало перезимовать, не умирая до следующей весны.