Литературная Газета, 6475 (№ 32-33/2014) - [10]

Но нам ведь важно ответить на вопрос, в чём секрет его рассказов? Где истоки тех смыслов, что обрушивает на нас автор? По какому измерительному прибору он настраивал своё зрение мага и волшебника? Попробуем разобраться.

Он с детства с особым трепетом относился к слову. Лёжа больным ребёнком в кровати, пальцем рисовал на стене слова и видел, как они оживали. Не эстетика слова его манила, но игра, двойственность, способность к анаграммности и палиндромности, способность слова завладеть тобой. И в этом смысле слова стали для Кортасара инструментом выхода за границы реальности. Именно это ощущение слова позволяло замесить несовместимое, потому так искренне переживаешь за человека, отрыгивающего крольчатами, за Кору Оливе, оставшуюся в теле своего двойника, за маленькую Исабель, скормившую тигру ненавистного Малыша… Герои Кортасара мучаются не от того, что оживут одновременно в двух мирах: их терзает невозможность различить, какой из миров реален. Но вся соль в том, что оба мира живут по одним законам. И проконсул Древнего Рима, и предавший подругу Ролан сгорают: каждый в своём мире. Воистину, все огни – огонь!

Популярность Кортасара росла медленно. Культовая «Судамерикана» принимала к печати не все тексты. Так, роман «Экзамен» был отвергнут издателями и увидел свет лишь в 1986 году. Сборники рассказов «Бестиарий», «Конец игры», роман «Выигрыши» принесли ему определённую известность, но это нельзя было назвать гремящей славой. Ровная популярность крепкого писателя, без всплесков и волнений; те самые полшага до высшей лиги, преодолеть которые дано не всем. Всё меняется с выходом в свет «Игры в классики».

Надо сказать, что своим первым романом «Выигрыши» Кортасар был недоволен. Амбиции толкали его к пересмотру самого жанра, к изменению его природы, наконец, к созданию антиромана.

К «Игре в классики» можно относиться по-разному, но необходимо понимать одно: этот текст разрушал привычную структуру романа, отменял причинно-следственные связи. Текстовые разломы, вариативная структура повествования, произвольная непоследовательность – всё это в корне пересматривало классическую ось романа, ломало традицию и утверждало главенство разорванного, разделённого мира. «Игра в классики» – это наиболее точный документ эпохи. Кортасар ломает устоявшиеся модели, но то, что он предлагает взамен, – это больной и раздвоенный мир. И нельзя сказать, что европейская публика с восторгом приняла роман. За первый год было распродано около двух тысяч экземпляров. Да и в Испании сформировалась крупная и весомая коалиция писателей, не принявших слома традиционных моделей. Позже их назовут «поколением 68-го года». Но латиноамериканский бум уже уверенно двигался по планете, и Кортасар возглавлял шествие.

Весь текст – это хаотично собранные истории из жизни героев (Оливейры, Маги, Рокамадура). Место действия – Париж. Текст организован сложно и тонко, это два романа в одном, и Кортасар считает нужным сопроводить текст руководством для чтения. Повествование изобилует вставками самого различного толка – от размышлений о природе джаза до анализа языка гигли. Читатель погружается с головой в мутное, кипящее море. И вот уже теряется ориентация в пространстве, и с каждой страницей выплыть на поверхность всё труднее и труднее.

В чём секрет успеха этого сложного, сумбурного романа? Да в том, что он абсолютно точно соответствовал духу времени. Надрывались традиционные связи, сама традиция стала казаться реликтом из прошлого, все жаждали нового языка, новых смыслов и новых прорывов. Язык и смыслы пришли, и оказались они уродливее представлений о них. Прорывы цивилизации оказались не равны прорывам в сфере духа. Мир уверенно топтался на месте. Мир был похож на вязкий и липкий кисель, и люди барахтались в этом киселе, не замечая, как захлёбываются пустотой.

«Игра в классики» – пророческий роман. Он ясно показал, что станется с человеком в новой эпохе. Но никто не заметил этого завуалированного пророчества.

После выхода романа в свет Кортасар продолжает активную литературную деятельность, один за другим выходят в свет сборники блестящих рассказов. Позже появляется роман «62. Модель для сборки», являющийся своеобразным приложением к 62-й главе романа «Игра в классики». Великий аргентинец продолжает свои литературные игры и эксперименты. Много занимается социальной деятельностью, совершает поездку на Кубу и в США, разводится, женится, горячо поддерживает революцию в Никарагуа… Но это всё видимые, событийные моменты. А что остаётся за кадром? Поиск примирения двух миров, вымышленного и реального, поиск мучительный и настойчивый. Но примирение случится не на бумаге – в голове Кортасара на смертном одре. Близким людям, стоящим у больничной койки, он вдруг скажет: «Слышите музыку? Как прекрасно, что вы здесь, со мной, и мы вместе слушаем эту музыку».

Он умер зимним воскресным днём 1984 года. Похоронен на кладбище Монпарнас рядом с Кароль Дюнлоп, его второй женой.

Сегодня любой юнец с «прозы.ру» напишет «под Кортасара» и будет считать, что открыл Америку. Но Колумб не думал открывать новый континент, он всего лишь плыл в Индию. Так и Кортасар не стремился к изобретению «магического реализма», он просто выныривал из предсонья и записывал увиденное на стыке реальности и фантазии. В этом вся разница.