Литературная Газета, 6435 (№ 42/2013) - [13]

Таким образом, кружок Станкевича (действовавший с начала до конца 1830-х годов) – это своего рода прообраз русской интеллигенции, которая в то время начала формироваться.

По замечанию его первого биографа П.В. Анненкова, Станкевич «был живой идеал правды и чести». Как вспоминал И.С. Тургенев, «невозможно передать словами, какое он внушал к себе уважение, почти благоговение. <...> Станкевич оттого так действовал на других, что сам о себе не думал, истинно интересовался каждым человеком и, как бы сам того не замечая, увлекал его вслед за собою в область Идеала».

И даже через десятилетия не знавший его лично Л.Н. Толстой, прочитав его биографию и письма, написал о Станкевиче поразительные слова: «Вот человек, которого я любил бы, как себя»; «Никогда никого я так не любил, как этого человека, которого никогда не видал. Что за чистота, что за нежность! Что за любовь, которыми он весь проникнут» (из писем Л.Н. Толстого Б.Н. Чичерину и А.А. Тол­стой, 1858 год).

Характерной чертой Станкевича была необыкновенно высокая требовательность к себе. Имея явное литературное и философское дарование, он не стремился быть литератором, вдруг перестал писать стихи в довольно юном возрасте, не спешил излагать на бумаге свои мысли о тех главных философских вопросах, которые его интересовали и волновали. Он считал, что прежде всего нужно образовать себя, основательно выстроить систему мышления («Я хочу полного единства в мире моего знания, хочу дать себе отчёт в каждом явлении, хочу видеть связь его с жизнию целого мира, его необходимость, его роль в развитии одной идеи»), не подозревая, что короткий срок его жизни (неполные 27 лет) не оставит ему возможности для того, чтобы применить на практике все свои таланты.

В Белгородской области в селе Мухо-Удеревка, вблизи которого была усадьба Станкевича и где он похоронен, создан Музей Станкевича. Здесь ежегодно осенью проходит литературный праздник «Удеревский листопад», издаётся одноимённый литературно-краеведческий альманах. В Воронеже 2013 год объявлен Годом Н.В. Станкевича, запланированы по­свящённые ему выставки, лекции, экскурсии, публикации и доклады на краеведческих чтениях.

Но самая яркая часть биографии Н.В. Станкевича связана с Москвой. Кружок Станкевича в первой половине 1830-х годов собирался на улице Большая Дмитровка, где он тогда жил (этот дом не сохранился), а в 1836–1837 годах – в Большом Афанасьевском переулке, в доме № 8. «Дом Станкевича» является объектом культурного наследия, однако здесь нет ни мемориальной доски, ни какой-либо таблички, напоминающей об этом. В Москве до 1990-х годов неподалёку от улицы Белинского была улица Станкевича, связанная с его биографией (дом № 6 на этой улице принадлежал брату Н.В. Станкевича, и Николай Владимирович здесь бывал). К сожалению, ни того, ни другого названия на карте Москвы в 1990-е годы не стало. И зря. Беспамятство в отношении выдающихся людей не украшает ни нас всех – их далёких потомков, ни улицы города.

Теги: Николай Станкевич , русская литература

Джентльмен и его кредо

Александру Кабакову, дважды лауреату "Большой книги", премии «Проза года» и других престижных литературных наград, 23 октября исполняется 70 лет. По образованию Кабаков - инженер. Но в начале 1970-х ушёл в журналистику, был репортёром, обозревателем, фельетонистом, специальным корреспондентом, даже заместителем главного редактора одной из московских газет. Писать учился у классиков, у любимых авторов и у друзей-литераторов. Начинал он, о чём многие старательно забыли, в «Литературной газете» (1975 г.) с юмористических рассказов. Проснулся знаменитым после выхода в 1989 г. повести «Невозвращенец». Она, как оказалось, многое предсказала точно. Книги Кабакова изданы во многих странах мира, в том числе в США, Франции, Германии, Италии, Испании, Японии, Китае, Скандинавских странах.

Мы выбрали всего несколько мнений о писателе Кабакове – не только критиков, но и главных ценителей – читателей.

«Я просто читатель[?] Александр Кабаков – пример интеллигентного и терпимого человека, любящего ЛЮДЕЙ (что среди писателей нового поколения редковато), я бы осмелилась сравнить его «Всё поправимо» с «Тремя товарищами» (роман Э. М. Ремарка. – Ред. )».

Ирина Трушникова

http://www.livelib.ru/author/5006/top «Если кто не знает, то Александр Кабаков не только известный отечественный писатель… и младший друг Василия Аксёнова, но ещё и страшный пижон и сноб. Он любит стильную одежду и красивые вещи. Если вы встретите Александра Абрамовича на улице в холодное время года, то он будет непременно с тростью (набалдашник в виде ящерицы – привезена с Бали) и в верблюжьего цвета дафлкоте, не новом, но стильном. Новое – это неприлично, обувь должна быть обношенной, пиджак сшит на заказ и не в этом сезоне, а щёки выбриты начисто и не электробритвой – джентльменское кредо Кабакова. Злые языки даже прозвали его «певцом пуговиц» за подчёркнутое внимание к предметам материальной культуры».

Наталья Кочеткова

«Чем симпатична проза Александра Кабакова, чем она привлекает в первую очередь? Не своеобразием стиля, не оригинальностью идей, не глубиной проникновения в душевные тайники героев – хотя всё это у писателя Кабакова в той или иной степени присутствует. На мой взгляд, проза Александра Абрамовича выделяется из всего – или почти всего – «основного потока» (а на самом деле – тонкого ручейка) современной отечественной словесности почти полным отсутствием кокетства. Кабаков пишет сюжетную, я бы даже сказал, остросюжетную прозу – и не находит должным как-либо это скрывать… Очень радует то, что у Кабакова полностью отсутствует этакое заунывно-трагическое – «ах, какую мерзость читают нынче массы!» Наверное, это потому, что «массы» Кабакова читают. И читают с удовольствием. Автору, с одной стороны, нет нужды подстраиваться под чьи-то вкусы и представления, а с другой – делать обиженную мину: «Ах, меня не понимают!» Кабаков вполне самодостаточный писатель, и проза у него такая же – крепкая, плотно сбитая, насыщенная зримыми деталями, казалось бы – хоть сейчас на киноэкран… Автор вправе играть литературной реальностью, это правило, главное для современного «постмодернизма», Кабаков осознаёт и принимает полностью. Но если игра становится самоцелью, она превращается в скучное и тоскливое занятие – знание этого факта роднит автора с представителями «популярных жанров». Поэтому он с лёгкостью использует оба правила – и занимательность, и условность – и, похоже, нисколько этим не тяготится».