Литературная Газета, 6398 (№ 52/2012) - [53]

Классические рецепты, заметьте, можно восстанавливать не только по классическим повестям, романам, поэмам нашей большой литературы. Если кто не знает, замечательным кулинаром был Маркус Вольф, генерал-полковник, руководитель одной из лучших разведок мира. Он даже написал превосходную книгу "Секреты русской кухни" и привёл в ней 235 рецептур русских кушаний, от сельди с картофелем до солёных огурцов по-крестьянски, солянки московской, щей щавелевых, редьки со смальцем, тройной ухи по-сибирски, ухи архиерейской, окрошки русской, рыбной солянки на сковороде. Есть и собственная разработка "Борщ а-ля Вольф". Обстоятельная пропись, выверенная до мелочей, до самой, казалось бы, незначительности, до деталей и частностей. "В кулинарии, как и в разведке, шаблон ведёт к провалу". Вольф считает, что "тройная сила борща - в свёкле[?] Борщи имеют вкус, удивляющий всех, кто его ест" (страница 84-я публикации Вольфа в переводе Я. Голякова). Сам Маркус Вольф, конечно же, мог бы перевести книгу на русский, которым владел в совершенстве. Как и его брат, Конрад Вольф, известный режиссёр, президент Академии искусств ГДР и[?] соперник Маркуса в поварском пристрастии; оба превосходно готовили. "Какой кулинар не состоялся!" - размечтался один из читателей[?]

Маркус Вольф переживал, видя, что творится в разваливающейся нашей стране, в России, которая никогда не была для него чужой. Он приезжал в Москву не для того, чтобы окунуться в разруху, окутавшую Россию с первых же лет правления Ельцина, он приезжал к друзьям. Поговорить, посоветоваться? Кто теперь узнает[?] То, что Вольф встречался с Леонидом Шебаршиным, великим советским разведчиком и патриотом, я догадывался. Поэтому и обратился к Шебаршину с просьбой: прокомментируйте книгу коллеги Вольфа. Шебаршин посмотрел на меня, предложил чашечку чая[?] Мне бы угомониться, но ещё через какое-то время при встрече с Л. Шебаршиным - я с тем же предложением. "Мне ли комментировать умения такого большого кулинара", - улыбнулся Леонид Владимирович[?]

При очередном нашем разговоре с Галкиным о роли, которую могла бы занимать наша большая литература в творческом (или рутинном?) деле сбережения русского кулинарного искусства, классики пришли к выводу очевидному: такой разворот темы требует деликатного исследования, но уже ясно: это подарок судьбы, прежде мы об этом не думали. Мне этого было недостаточно. А где народный фольклор, где солдат, который сварил из плотницкого топора сытную похлёбку? К такому развороту Галкин готов не был. А меж тем тут есть примеры. М.Е. Салтыков-Щедрин при вполне исполнимом "Уставе о добропорядочном пирогов печении", где всё как на ладони ("1. Всякий да печёт по праздникам пироги, не возбраняя себе таковое и в будни. 2. Начинку всякий употребляет по состоянию"), не обошёл и некую новацию - рецепт "дешёвых кушаний". "Взять травы клеверу, а ежели нет, то осоки; полить уксусом; а ежели нет, то водой; нарубить трюфелей, а ежели нет, то пробок, всё взболтать и, помолясь, кушать".

Социальный, если в нынешней терминологии, рецепт? Анатолий Галкин подобные вопросы не комментирует. Но и не отмалчивается: где такую прорву осоки собрать?

Константин БАРЫКИН

 

Моноспектакли коллекционера

Моноспектакли коллекционера

Здесь всё неожиданно. Неожиданны покой, уют и тишина старинного деревянного особняка XIX века, куда входишь с улицы Москвы века XXI. Вокруг - архисовременные сооружения из стекла и бетона фантастических форм. Неужели это всё - человеческое жилище? Говорят - гостиницы, торговые центры. А вот в деревянном особняке когда-то жил великий Михаил Щепкин. Гостиная с его большим портретом. Рядом - рояль самой Любови Орловой. Музей[?] История[?] Но вдруг к нам выходит человек, начинает свой рассказ, и всё оживает.

Представьте, этот человек не в драных джинсах и мятой майке, как сейчас принято выходить чуть ли не на сцену Большого театра. Нет, коллекционер и журналист Михаил Куницын в безупречном смокинге на безупречном русском языке рассказывает о своей коллекции старых пластинок. Мы узнаём поразительные факты из истории грамзаписи, слышим голоса давно ушедших певцов, драматических артистов, звуки волшебной музыки. За каждым экспонатом - головокружительные сюжеты, связанные с его появлением в коллекции, приключения самого коллекционера и взволнованный рассказ о тех, кто когда-то покорял людей своим искусством и оставил свой голос на крутящемся диске. В азарте поиска Михаил облазил не один чердак старых дач, бродил по блошиным рынкам Парижа, куда специально возил свой патефон, на котором можно было проиграть нужную находку. И даже помойки были им исследованы, если он подозревал в них будущую добычу. Глубоко эмоциональная взволнованность рассказчика создаёт эффект нашего личного присутствия и участия в событиях прошлого, делая встречу с ушедшими прославленными мастерами событием жизни сегодняшней.

Михаил Куницын ведёт свой рассказ легко, изящно, с неподражаемым артистизмом и грацией слова и жеста. Несомненно, это не просто художественный рассказ, но настоящий театральный моноспектакль. Слушая Куницына, я не могла не вспомнить непревзойдённого мастера подобного жанра Ираклия Андроникова, о котором Корней Чуковский сказал, что он владел "очень нелёгким искусством - любоваться людьми, преклоняться перед их высокими качествами". Во времена Ираклия Андроникова уважать высокие человеческие качества и ценности нашей культуры считалось нормой. Наше время - жёсткое, циничное, сейчас почему-то принято равнодушие и пристрастное внимание к низким проявлениям человека, любопытство к патологии и криминалу. Рассказы Куницына с его горячей любовью к таланту и творчеству - прекрасная неожиданность, радостная встреча со светлым душевным здоровьем, напоминание о красоте и человеческой гармонии.