Литературная Газета, 6390 (№ 43/2012) - [40]

- Почему же вы занялись литературой?

- Трудно объяснить. Просто время пришло, в голове что-то накопилось. Никакой цели перед собой я не имел - мне хотелось облегчить душу. Я потерял контакты с друзьями, оказался в изоляции, в одиночестве, стал разговаривать с самим собой. Позади была прожитая жизнь, и хотелось объяснить своё отношение к обществу, окружению, к определённым жизненным проблемам. Но расчёта стать писателем, повторяю, у меня не было. Расчёта на то, чтобы потрясти мир, вызвать какой-то эффект, принимать участие в диссидентских акциях. Ничего подобного.

Диссидентом я не был, моя жизненная позиция - это позиция крайнего индивидуализма. Теперь, конечно, можно осмысливать, анализировать мои книги, придумывать любую концепцию, но я этого не хочу. Я исхожу из факта: так получилось. Я создал собственную идеологию, отличную от марксизма, от всего того, что было до этого, построил свою теорию советского коммунистического общества. В значительной мере она у меня изложена и в "Зияющих высотах". Я стал думать, что, может быть, я первый, кто рассматривает коммунистическое общество не через призму марксистских представлений и прожектов, а как эмпирически данный факт. Профессионал в области логики и теории познания, я знал, как эмпирически нужно исследовать данные явления, и применил выработанные мной логические и философские методы к феномену советского общества.

- Создаётся впечатление, что "Зияющие высоты" вы писали как бы для себя[?]

- Я и сейчас продолжаю разговаривать сам с собой. До сих пор я сам себе главный и, может быть, единственный оппонент. Конечно, я общаюсь, разговариваю, полемизирую со многими, какие-то точки соприкосновения, взаимопонимания мы находим, но равноправных партнёров, к сожалению, нет.

- А собственно литературное-то творчество интересует вас или по-прежнему не волнует?

- Интересует, но интересует своеобразно. Я пишу книги таким образом, чтобы их можно было читать во всех направлениях. Что это значит? Откройте книгу посередине, начинайте читать. Вам интересно? Считайте, что я достиг своей цели. В моих книгах нет сюжета. Почему так? Поясню. Я писал свои книги в расчёте на такого читателя, каким был я сам. А прежде чем самому писать книги, я читал их пятьдесят лет, и у меня как у читателя сложились определённые претензии к разным авторам. Ведь читал я их определённым образом. В частности, "Войну и мир", "Братьев Карамазовых", "Тихий Дон", другие великие книги читал так: брал какой-нибудь кусочек, прочитывал, потом в другом месте читал, а потом уже читал книгу целиком. Таков мой метод знакомства с литературными произведениями.

А когда я стал писать сам, я перенёс такое отношение к другим на самого себя. Обратите внимание, все мои книги сконструированы из небольших кусочков, в каждом из которых содержится та или иная оформленная идея. Для меня важен не сквозной сюжет, как в традиционном романе, а некое развитие идей, и главными героями моих литературных произведений являются не люди, а идеи. Люди для меня важны прежде всего как носители идеи. Я не являюсь писателем-живописцем в традиционном смысле, я не описываю внешность людей, природу, для меня это несущественно. Для меня главным являются идеи.

- Скажите, что же всё-таки привело вас к разочарованию в советской системе?

- Ни к какому разочарованию меня ничто не приводило, я просто в своих книгах анализировал советский образ жизни. И результаты излагал в литературной форме. В "Зияющих высотах" показаны все аспекты жизни советского общества.

- И вы не считаете себя антисоветчиком?

- Ни в коем случае. Конечно, я не могу сказать, что я апологет советского общества. Нет, я не апологет, но я и не антисоветчик. Я не апологет коммунизма, но я и не антикоммунист. Просто я открыл в себе кое-какие способности понимать советское общество, анализировать его. И результат моего анализа не понравился власть имущим, моему окружению. Как это ни покажется странным, у меня не было особого конфликта с властями, у меня прежде всего возник с друзьями, коллегами, ведь главным объектом моей сатиры были прежде всего они. И рекомендации властям они давали, и рецензии на мои работы они писали. Ситуация в некотором роде сходная с той ситуацией, в которой оказался Гоголь, написав "Мёртвые души", или Щедрин, написав "Историю города Глупова". Меня подвергли остракизму. Вы думаете, Брежнев читал "Зияющие высоты". Да нет, конечно. Ему заключения писали другие. Кто? Да мои бывшие друзья, с которыми я был знаком десятки лет. Я это точно знаю, мне потом рассказали, кто писал заключения на социологические аспекты, кто на литературные, кто на философские.

- Если я вас правильно понял, вы не против ни Сталина, ни Ленина, ни Брежнева?

- Я не против и не за. Я принимаю всё как реальность. И вижу свою задачу в одном: изучить эту реальность и описать её. Как исследователь хочу понять эту реальность как можно лучше и построить теорию, которая даёт мне возможность делать прогнозы. Как писатель я хочу реализовать свои литературные способности. Большего и не надо.

- Но вы принимаете эту систему или не принимаете?