Литературная Газета, 6379 (№ 31/2012) - [22]

Они поднимаются в воздух, и старик не знает, что лётчики после мучительного искушения приняли даже немножко стыдное для себя обязательство: денег с него не брать. А ребята не знают, что старик после ещё более тяжкого искушения отказался от последней в своей жизни мечты - и в воздух не шагнул. Не захотел подставить молодых парней. Самое важное здесь, думается, то, что молодость и старость, жертвуя своими мечтами ради благородного и мудрого решения, делают это не ради ответного жеста. Это неожидание ответного жеста - один из ключиков к тому, что писал и чем жил Леонид Бородин.

Незадолго до смерти он говорил: "Я не могу читать почти ничего из того, что сейчас пишут. Я не понимаю, зачем это нужно". Именно так: он хотел, чтобы писание было нужным; ответственность писателя, нынче почти эфемерная, была для него неотъемлемой принадлежностью дарования. На этом трудном пути он не ждал благодарности, будучи человеком мудрым и во многом самодостаточным, но ему случалось получать и с глубоким волнением читать письма людей, которые признавались, что его книги изменили их жизнь. Разве может быть бульшая благодарность для писателя?

Чисто дамский взгляд

Чисто дамский взгляд

ЛИТПРОЗЕКТОР

В качестве затравки - анекдот.

Маленьких мальчиков привлекают машинки, маленьких девочек - куколки. Когда мальчики и девочки подрастают - всё меняется. Меняется, да не всё. Что касается машинок, то к ним неравнодушны и девочки, и мальчики. Но одни и те же машинки они любят по-разному. Мы, грубые прямолинейные мужланы, оцениваем мир - и автомобили как его составную часть - по совокупности тактико-технических характеристик. Напротив, прекрасный пол тяготеет к духовному, эстетическому мировосприятию.

Книгу Александра Кабакова "Проехали" написал мужчина, но порой закрадывается мысль, что автор комментариев к красивым фотопортретам автомобилей - дама, взявшая мужской псевдоним. Это тем более странно, поскольку Александр Кабаков вроде как технарь по образованию. И всё же[?]

На что обращает внимание большинство автолюбителей мужского рода? Лошадки под капотом, крутящий момент и обороты, клиренс и гидроусилок руля, надёжность и проходимость - словом, всё то, что и делает автомобиль автомобилем, "самоходом" в дословном переводе. Экстерьер - в опрос второстепенный: "У этой тачки дизайн, конечно, колхозный, даром что бошевская, зато по нашему бездорожью - само то, а вот у этой красавицы подвеска слабовата, паркетник - он и есть паркетник!" Однако Кабаков такую скукотищу игнорирует, технические подробности мелькают в альбоме раза три или четыре. Автор посвящает "прелестным машинкам" выспренные декадентские пассажи: "Импалы" гордо и кокетливо оттопыривали хвосты, "тандерберды" пялились хрусталём фар, подмигивал зайчиками хром "олдсмобиля", отливали радугой стёкла "континенталя", и, главный из всех, красный "корвет"-кабриолет, медленно кружился на стенде, демонстрируя нежные шагреневые внутренности молочного цвета"; "[?]невозможно постичь, что весь этот хром и эмаль, и ковровая обивка сидений, и приёмник со средними волнами, и обширный руль цвета слоновой кости, и белые ободья колёс, и шёлковые занавесочки-раздерг ушечки на окнах - суть абсолютно личная собственность отдельного человека".

Вот эти "занавесочки-раздергушечки" повергли рецензента, привычного к разным словесным вывертам, в состояние полуминутной каталепсии. Нет, какой-нибудь Дарье Донцовой прилично использовать подобные средства выразительности. Но когда такие милые глупости позволяет себе немолодой уже джентльмен - а Кабаков, вне всякого сомнения, считает себя джентльменом, пусть и тутошней, "савецкой" выделки, - это выглядит дико.

В целом же издание альбома (именно альбома - потому что процентов шестьдесят составляют фотопортреты автомобилей) стало поводом очередной раз пафосно пострадать о годах, проведённых в советском аду, где был безвинно заточён такой тонкий ценитель изящного, каким является автор: "Древнесоветские люди вели поразительную, ни на что не похожую жизнь в неосознаваемой нищете и убожестве, в интеллектуальном и духовном карцере".

Впрочем, эти древнесоветские, "сбежавшие из колхозов робкие мужики" и нежизнеспособные, как горбатый "запорожец", советские интеллигенты ничего другого, наверное, и не заслуживают. "Красивые машинки" вроде Skoda Felicia - для "полных потенции молодых латинян и их экспансивных подруг". Слегка поношенный "бентли" подобает "офицеру и джентльмену - наряду с неизменным чёрным шерстяным галстуком, брюками из кавалерийской диагонали, сигаретами, набиваемыми в табачной лавке по особому заказу". А совдеповским пентюхам полагается облизываться на это великолепие о четырёх колёсах. Кесарю - кесарево, слесарю - слесарево, помните?

Мазохизм вообще чрезвычайно распространён среди постсоветских. Как же они любят чувствовать себя смешными и жалкими, забитыми и ущербными! Правда, в 2012 году это разнузданное садо-мазо воспринимается не столь остро, как в 1992-м. Новая эпоха принесла новые проблемы. Но пациенты, крепко ушибленные совком, по-прежнему в восторге от старомодного BDSM-шоу - с газетой "Правда" вместо хлыста и журналом "Коммунист" (редактор - тов. Гайдар Е.Т.)