Литературная Газета 6345 (№ 44 2011) - [12]

Но для чего нужно именно такое сочетание: поиск Идеала Человека, пути к Идеалу и это чувство бесконечности и вечности? Это нужно лишь для одного - внушить каждому, что только путь к Идеалу является путём в бессмертие.

Таким образом получается, что подлинная Литература - это, по сути, религия. Да и разве в основе всех религий мира не лежит прежде всего Литература и разве не через Слово и развивались все религии мира? Не зря же роман "Братья Карамазовы" порою называют Библией. Да, у религии и у литературы одна цель - сделать Человека более совершенным, а отсюда и сделать его жизнь лучше, гармоничнее.

Но наша цель - не в исследовании взаимоотношений литературы и религии, хотя это и важнейший, сложнейший вопрос литературоведения, цель нашей статьи - сама суть литературоведения, которое в том числе должно изучать и красоту религиозных текстов и значимость их смыслов, открываемых через эту свою суть. Разумеется, описанный здесь подход не отменяет и всех остальных критериев литературоведения и искусствоведения - обнаружения глубины, а главное, новизны идей и образов, их жизненности и реализма, типичности, динамизма и завершённости сюжета, архитектоники творения и пр. Мало того, история показывает, что для понимания отдельных творений особенно необходим именно подход через всё творческое наследие автора, всю его жизнь и даже смерть. Здесь выстраданность идеи и сюжета, интеллектуальные усилия творца, его муки в преодолении невозможности претворить созревший величайший замысел - то есть всё развитие мысли! - становятся критерием оценки, здесь само положение произведения в перечне творений данного автора фактически подтверждает и могущество всего неосуществлённого замысла. Этим отличается, допустим, оценка "Мёртвых душ" - произведения, если его рассмотреть отдельно, достаточно слабого, однобокого. Но мы знаем подлинный Замысел Гоголя. Он виден в его набросках и записках, письмах, он выводится из сути "Выбранных мест из переписки с друзьями" и её мощи. То же можно сказать и о творчестве Толстого, чьи духовные искания после перелома значительно усилили ценность художественного творчества. В его феномене дух человечий оказался весьма прагматичным и дальновидным: сначала он привлёк к себе читателя беллетристикой, пусть и фундаментальной, а потом заставил внимательно слушать уже "В чём моя вера?" и прочее.

Да, оценка художественного творения - очень непростое дело: ведь всякое подлинное творчество так же противоречиво и многозначно, как человеческая жизнь. Но для чего вообще это нужно? И разве сейчас, когда у людей во всём мире столько проблем, когда угроза кризиса снова давит, нет более важных вопросов? Но что важнее бессмертия? И разве не от искривления Пути, в том числе и тут, в оценке идейных вопросов, ставящихся литературой, мы губим себя и свою жизнь?

Александр ЗЕНКИН, член Российского философского общества, ЙОШКАР-ОЛА

Сергей Шаргунов: «Не люблю смотреть на своё отражение»

Сергей Шаргунов: «Не люблю смотреть на своё отражение»

РАКУРС С ДИСКУРСОМ

"ЛГ"-досье:

Сергей Александрович Шаргунов - прозаик, критик, публицист, поэт. Родился в 1980 году в Москве в семье священника. Выпускник МГУ по специальности "журналист-международник". Автор книг "Малыш наказан", "Ура!", "Как меня зовут?", "Птичий грипп", "Книга без фотографий".

- Тебя задевает, когда говорят, что Шаргунов - писатель от политики, который провоцирует на эмоции, но мало что оставляет в душе читателя?

- В такой формулировке впервые слышу от тебя. А разве эмоции и "душа читателя" не связаны? И кто такой "писатель от политики"? Литература - дело одинокое и безоглядное. Ни одного ангажированного слова нет ни в одном моём художественном тексте. В чём я вижу смысл своих литературных занятий? Передавать непередаваемое, возиться с красками, исследовать человека. Смею думать: пишу о жизни и смерти, о времени, любви, страстях, о растерянности и надежде, падениях и подъёмах. И даже там, где пишу о новейшей истории, стараюсь сохранять, с позволения сказать, полифоничность.

- Но политика в твоём творчестве явно не на последнем месте[?]

- Нет, в жизни так. В книгах - люди, характеры, образы и ощущения. Хотя и в жизни сначала в большей степени была литература. В 19 лет я пришёл в "Новый мир" с рассказами и стал печататься. Были книги. А поучаствовать в политике я попытался в 24 года. Но это был не карьерный ход, а нечто обратное. Импульсом стала "монетизация льгот", когда, по моим впечатлениям, у нищего отняли последнюю ветхую суму. Возмущённые люди вышли на улицы, и на этом фоне в ту зиму я создал своего рода народническое движение, которое назвалось "Ура!". Костяк составили литераторы, журналисты, художники, музыканты. Например, Роман Сенчин был одним из основателей. Мы постоянно устраивали литературные встречи, поэтические вечера (с Емелиным, Родионовым и другими), а уличными акциями пытались противодействовать наглости "хозяев жизни", бороться против общественного удушья, по сути, против исторического тупика. Несколько раз я оказывался на пороге тюрьмы, задерживали, держали в КПЗ, спецслужбы гонялись за мной по Москве, устраивали обыски в квартире. А в 27 лет, оставаясь независимым человеком и оппонентом власти, я решил участвовать в выборах в Госдуму. Когда потребовали капитуляции, а я отказался, сняли с выборов, и в бюллетенях на месте моей фамилии сквозил пробел. После чего на несколько лет я очутился в условиях социальной изоляции с запретом на ТВ и в прессе. В сегодняшней России политики нет, кроме фальшивой и мёртвой, а значит, нет и меня в политике. Продолжаю высказываться о том, что волнует или возмущает - через статьи и выступления. Но предпочитаю прозу. Сейчас вот пишу своего рода семейный роман на фоне осени 93-го.